Он видел, как подошла провожающая. Вскоре должна начаться посадка.
– Отец Жака, – продолжила терпеливо переводчица – послал его, чтобы он отыскал русского, который спас его в войну. Его отец воевал лётчиком в полку «Нормандия – Неман» и был сбит, а русский вытащил его из горящего самолёта.
– Егор, пошли. Посадка начинается, давай скорее, – торопил Шурик.
После минутного замешательства Егорка уже на ходу крикнул Жаку:
– Где это было?
– В Восточной Пруссии! – ответила девушка.
– В каком городе?
– Тильзит! – раздались поверх всех голосов слова переводчицы.
Совпадения, конечно, бывают, но что бы такое… У Егорки перехватило дыхание. Остановившись, он крикнул:
– Ты нашёл русского. Это мой отец!
Переводчица трясла Жака за лацкан пальто и что-то быстро ему говорила, показывая пальцем в нашу сторону.
Шурик за рукав уже тащил Егорку к выходу на посадку.
– Жак, Жак, я давал тебе телефон, в ресторане, – крикнул напоследок Егорка.
Девушка перевела. Жак закивал головой и показал ладонью на нагрудный карман. Это был телефон общежития. Сквозь стекло было видно, как француз, вцепившись руками в ограждение, не отрывая взгляда, провожает Егорку до трапа. Переводчица, не переставая, продолжала ему что-то говорить.
Лишь когда самолёт оттолкнулся от земли и сложил лапы шасси, Егорка пришёл в себя. Он молча сидел у иллюминатора, рядом Шурик с гитарой на коленях. Для окружающих ничего особенного не произошло, ну встретил и встретил знакомого. А у Егорки внутри будто взбурлила кровь, не давая успокоиться. Совпадение, случайность… Почему так происходит? Кто это всё устраивает и зачем? Почему произошедшее событие не закончилось там, в Тильзите, в конце войны? Почему оно решило продолжиться сейчас, через столько лет? Какой в этом смысл?
Самолёт, проваливаясь в ямы и расталкивая тучи, неудержимо рвался вверх. Хорошо, когда самолёт рвётся ввысь. Это естественное для него состояние. Самолёт – воплощение мечты. Человек всегда мечтал летать. Сейчас к этому стали привыкать. Хорошо, когда привыкаешь к мечте.
Тучи покорно стелились под крыльями. В салоне все наконец успокоились, заговорили, задвигались. Прошли стюардессы, принесли воду, мятные конфеты.
Не отрываясь, Егорка смотрел в иллюминатор, представляя себе картину воздушного боя настолько реально, что видел заклёпки на обрубленных плоскостях «мессера», чувствовал запах бензина, перегретого моторного масла, пороховой гари. Порой ему становилось жутковато от одной мысли оказаться в воздухе на самолёте с горящим мотором и пробитыми баками.
То же небо, облака и солнце то же… Только почему простые вещи, о которых он слышал много раз, стали понятны ему именно сейчас? Хотя, наверное, всё просто. Их отцам тогда тоже было по двадцать.
Если бы сейчас взяли да и предложили Егорке отдать собственную жизнь за благое дело. Просто так. Согласился бы он или задумался, отыскивая в этом какой-нибудь смысл? Может, те люди, перед тем как умереть, тоже