***
Проснулся он от того, что в комнате было холодно. Какого черта? Ведь окно же закрыто! Джон посмотрел на окно. Кто его открыл?! Зачем? Почему? Жены рядом с ним в кровати не было. Так и заснула, наверное, перед телевизором. Кто же тогда открыл окно?
– Привет, говнюк,– тихий голос из темноты, словно шелест листьев.
– Кто здесь? – Джон Бакстер похолодел. Он хотел позвать жену, но не смог выдавить от страха ни единого слова. Его голосовые связки словно парализовало.
– Помнишь, как дал мне пинка в школе, Джон? Ты тогда был маленький Джонни, маленький говнюк. Маленький чертов говнюк. Как я ненавидел тебя. Как я ненавидел вас всех.
– Мы же были детьми! – воскликнул Джон. – Мы все были детьми!
– О да, это железное оправдание! – прошептал голос из темноты, всколыхнулась занавеска. – Это оправдывает все ваши поступки! Как ты постоянно унижал меня, распускал слухи за моей спиной, а я не мог дать тебе сдачи, как ты стрелял резинкой, как вы все… – голос смолк.
– Неужели же из-за этих детских шалостей ты не оставишь меня в покое?! – Джон сорвался на крик, но это был не крик гнева, это был крик отчаянья. – Прости меня, пожалуйста!
– Простить? – голос усмехнулся. – Как ты теперь запел, посмотрите на него! Нет, Джонни, ты был говнюком в детстве, ты вырос и остался таким же ублюдком. ДА ВЫ ВСЕ ОСТАЛИСЬ КОНЧЕНЫМИ УБЛЮДКАМИ И МРАЗЯМИ! Я ВСЕХ ВАС НЕНАВИЖУ! Я всегда буду приходить и напоминать тебе, кто ты есть, ты навсегда запомнишь, как делать пакости другим.
– Прошу тебя,– прошептал Джонни. – Оставь меня, пожалуйста, прости меня.
Он наконец-то смог увидеть его – слегка размытый, стоявший у двери. И он узнал его. Узнал.
– Нет, о Боже, нет, нет, нет! – Джо попятился. Он вдруг ощутил тебя тем самым маленьким мальчиком, тем самым мальчишкой. А силуэт или это была тень, тень давно минувшего прошлого, плавно надвигалась на него. Плавно, но неотвратимо. Он услышал смех. Такой далекий и от этого жуткий. Он хотел закричать, но горло вновь сдавило спазмом, сердце будто сжало тисками, он смог выдавить только слабый хрип. Хотелось бежать, бежать прочь из комнаты, из дома… Но куда? Ведь у двери стоит он… Инстинкт самосохранения все решил за него, ноги понесли его к единственному выходу из комнаты – к окну, которое было гостеприимно распахнуто. К окну, которое словно ждало его, Джонни Бакстера. Он уже не думал о последствиях, он уже не думал не о чем. Джонни Бакстер оттолкнулся от подоконника, словно пытаясь взлететь, раскинул руки в стороны, словно крылья. И он взлетел. Взлетел вниз.
Первая интерлюдия.
Жизнь для всех разная, может именно в этом и есть её непредсказуемость? Кому-то она преподносит яхты, а кого-то, наоборот, мокает лицом в дерьмо. Нет, мне, конечно, не так плохо, как другим. У меня нет долгов, раковых опухолей и прочей подобной дряни, но вместе с этим ещё нет работы и, если так пойдет и дальше, не будет и средств к существованию. Я не отношусь к той категории людей, которые во