Примерно так Лея себя и чувствовала, с трудом переставляя ноги. Едва добравшись до кровати, она рухнула на нее лицом вниз и разрыдалась. Она плакала так, как никогда в жизни, но горе все не хотело выплескиваться. Еще никогда она не чувствовала себя настолько несчастной. Разве так она представляла свое будущее замужество? Почему именно ее захотел в жены этот надутый глупый индюк? За что мироздание ее так наказывало?
Лея не заметила, как куда-то исчезла Вива. Та вернулась через несколько минут и потрясла ее за плечо:
– Выпейте, – протянула она заплаканной Леи кружку. – Тут успокоительный настой. А потом вы мне все расскажете.
Лея глотала обжигающую жидкость, страдая от боли. Но даже это не отвлекало от душевных мук. Правда, настойка оказывала моментальный эффект, высушивая слезы и прогоняя дрожь. Осушив кружку, она поняла, что способна мыслить разумно.
– Меня выдают замуж за Кнуда…
Она рассказала Виве все, что узнала от матери, не утаив и о бегстве брата с семейной казной.
– Вот гаденыш! – выругалась Вива. – Как он смог? Хотя, чему тут удивляться, если все детство хозяин дул ему в попу. Ой, простите! – спохватилась она, зажав рот.
Рабы ни при каких обстоятельствах не должны были плохо отзываться о хозяевах. Это сурово наказывалось. Но Лея даже внимания не обратила на слова служанки, занятая собственными мыслями.
– Что мне делать, Вива? – мученически спросила она.
– А что тут поделаешь? – вздохнула та. – Если разобраться, Кнуд – не самая плохая партия. Он хоть молод…
– О чем ты говоришь?! – вскричала Лея. – У него же в голове так же пусто, как в той ржавой бочке на поляне, где мы играли в детстве. Единственный думающий орган у него в штанах, – сказала она и сама же покраснела от подобной вольности.
Что там у мужчин в штанах она представляла себе смутно, но не раз слышала, как так выражалась повариха, когда речь заходила о конюхе. А один раз Лея забрела на конюшню в неподходящий момент и увидела конюха на той самой поварихе. Тогда ей в глаза бросился белый зад, и она еще долго вспоминала, как ритмично он двигался, в такт гортанным стонам. Хвала богам, ее тогда не заметили, иначе об инциденте пришлось бы сообщить отцу, ведь в священном брачном союзе эти двое не состояли, а значит, грешили напропалую. А так это стало и ее тайной.
– Почему бы вам не наведаться в молельню? – предложила Вива. – На вас это всегда благотворно действует.
Лея ухватилась за эту мысль. Пусть Уна и не сможет ей помочь, но хоть направит на путь истинный. А сейчас ей, как никогда, нужно было мудрое слово.
Она спустилась в подвальный этаж и по темному коридору двинулась к одной единственной двери в самом его конце. Давненько она туда не наведывалась, и сейчас почему-то испытывала безотчетный страх.
Молельня была погружена в полнейшую темноту