– Толик, ты вроде в алкоголизме не был замечен. В снобизме – да, было дело, испачкался. В материализме грубом – тоже известно. Даже в нонконформизме и эклектике, хотя последнюю, в соответствии с классиками, осуждаешь. В чём дело-то сейчас, скажи внятно? – быстро так интересуюсь, потому что у меня же рана, и я уже вся вспотела в фартуке, про анестезиолога молчу (и в его сторону не смотрю, достаточно того, что его взгляд покруче электрокоагулятора на мне дорожки узорные выжигает), он, кажется, последнюю ампулу «чего надо» из НЗ достал.
Тут, правда, я должна сделать отступление и поведать почтенным читателям о Витьке. Пара эта – Витёк и супруга его Люсильда – была нашим подвальным талисманом. Добродушные ребята с невыраженным слабоумием числились, в соответствии с записями в трудовых книжках, техническими работниками и были эдакими Шурами Балагановыми, ответственными за всё – подмести, мусор вынести, каталки, если кто где забыл, на законную стоянку перегнать. Все их любили, они ко всем неплохо относились. Были добродушны, открыты и обидчивы. Как дети. Или легкие дебилы. Каковыми, собственно, и являлись, безо всяких аллегорий.
Спецшколу закончили в своё время – не математическую, разумеется, а вспомогательную – да и жили себе не тужили, в маленькой однокомнатной квартирке, оставшейся от Витькиной бабушки. Как-то раз, правда, нехорошие менты хотели лишить их этой скромной недвижимости. Но наша начмед, не смотри что оборотень, разыскала ментов хороших – и урегулировала вопрос.
Ругались Витька с Люськой, как малолетки в песочнице из-за ведёрка. А когда они ругались – Витёк приходил бродить по подвалу. Санитарки выносили ему поесть и давали сигарет.
Но урологи, парившие в эмпиреях своего главного корпуса, с персонажами этими колоритными, как правило, знакомы не были. Куда небожителям до нас, рыцарей без страха и царя в голове.
Так что, заплутав в неизвестной топографии подвала, Анатолий Иванович вышел к моргу. А там подземелье становилось ещё более тёмным и страшным, чем в других тёмных и страшных местах этого извилистого тоннеля. И не потому что морг. Хотя… может, и потому. Там вообще, куда ни глянь, всё страсть как креативно безо всяких специально обученных дизайнеров и творческих директоров: винтажные потёки, поставленная игра света и тени, техногенные скрипы и ворчания. Одним словом, готовые декорации для сцен из жизни морлоков, если кто надумает снять ремейк по Уэллсу.
Поправив очки в золотой оправе холёным урологическим пальчиком, Толик понял, что надо срочно идти или даже бежать в другую сторону, а тут ему из-за угла и говорят резко так, нервно:
– Где я ей, в пизду, кофточку с кружавчиками, как у Оксаны, возьму?!
Анатолий Иванович подпрыгнул и не побежал, а понёсся, не разбирая дороги. А за спиной дыхание и крики не отстают, а напротив – приближаются:
– Я вас знаю, дайте сигарету!!! – и за халат – цап! Тут у Толика в зобу дыхание и спёрло.
Но Витёк, он же не где-нибудь, а за роддомом числился. Так что дебил не дебил,