Публика в этой второй квартире еще та. Отец дядя Вова – старый туберкулезник и алкоголик, вместе с ним живут два его великовозрастных сына, Костик и Стаська. Дверь в их квартиру не запирается никогда – ключи давно потеряны, а сам замок выдран с корнем. Внутри гостей встречают голые обшарпанные стены и выбитые окна, наспех заколоченные фанерой. Из обстановки в комнате только продавленный диван, пара табуреток, да две панцирные койки с полосатыми матрасами в желтых разводах. Поверх матрасов навалена груда какого-то тряпья, серых подушек и скомканных, давно не стираных солдатских одеял.
А довершают картину полчища тараканов.
Помню, жил как-то у бабушки пудель по кличке Жан и вдруг пропал. А тут как раз Ивлев-старший в дверь скребется, уже навеселе, приглашает широким жестом:
– Айда, Дуся, в гости, пельменями угощу!
– Это какие такие пельмени? – насторожилась бабушка. – У вас же отродясь даже на хлеб денег нету.
– Ну, как хочешь, Дуся, наше дело – предложить, – махнул рукой сосед и отбыл к себе.
Тем же вечером худшие опасения бабушки подтвердились. В мусорном баке дворничиха тетя Маша обнаружила кудлатую собачью башку, в которой мы без труда опознали беднягу Жана.
Воскресенье у бабушки – стряпной день. С вечера она ставит опару, а утром, повязав поверх домашнего халата фартук, высыпает на столешницу муку и принимается раскатывать тесто. Что бы бабушка ни делала – блины ли пекла, сажала ли в закопченную чудо-печку пироги, купала ли в кипящем масле хворост, щедро обсыпая его после сахарной пудрой, – мало не выходит никогда. Настряпает, оглядит результаты своих трудов, да и всплеснет руками:
– Опять как на маланьину свадьбу наготовила! Розу с Галей, что ли, позвать?
Гости у бабушки не переводятся ни днем ни ночью. Уходят одни, тут же приходят другие. Убирая остатки ужина со стола, баба Дуся непременно скажет:
– Бог питал, никто не видал.
– Ты почему чай не пьешь? – допытывается у меня баба Дуся.
– Не хочу! Хочу воду с вареньем.
– Э-э, чай не пьешь, какая сила? – качает бабушка головой, однако приносит чашку и наливает в нее кипяченой воды. Следом выставляет на стол банки с вареньем – вишневым, яблочным, клубничным, облепиховым, смородиновым.
– Хватит! Куда столько? – протестую я.
– Пей!
Иногда, по старой домашней привычке, я пытаюсь пить воду из-под крана и тем самым привожу бабушку в ужас:
– Как так – сырую воду пить?!
Вода из крана в Тагиле и впрямь течет какая-то коричневая, к тому же сильно отдает хлоркой и ржавчиной. Вот почему, приезжая к нам в гости в Глазов, баба Дуся первым делом набирает полную ванну воды и не может на нее налюбоваться:
– Голубая! Ну чисто как в бассейне.
По вечерам, облачившись в ночную рубаху до пят, баба Дуся долго расчесывает гребнем волосы. Волосы у нее седые, длинные, но жидковатые, как она сама шутит:
– На гребне больше, чем на голове.
Глядя