Пологий спуск неожиданно оказался почти отвесным и таким гладким, словно отполированный водой желоб, по которому на аттракционах скатываются вниз люди. Если бы могла, Линдзи бы, несомненно, закричала. И хотя предохранительный ремень уже давил не так, как раньше, боль, диагональю пронизавшая грудь, не давала ей свободно дышать. В голове пронеслось видение: «Хонда», плавно скользя вниз к следующему повороту, не удержавшись на шоссе, пробивает поручни и падает вниз, в пустоту, – видение это было настолько реальным и ужасным, что она снова часто и быстро задышала.
На одном из полуоборотов «Хонда», врезавшись в дорожное ограждение той стороной, где находилось сиденье водителя, и пробив его, по инерции пролетела еще футов тридцать-сорок, не упав, однако, вниз. Под аккомпанемент скрипа-грохота-скрежета-визга металла в воздух взметнулись мириады желтых искр и тотчас смешались с падающим снегом – словно рой летних жуков-светляков случайно принесся сюда, перепутав времена года.
Задрожав, машина перестала двигаться и накренилась чуть влево и вперед, зацепившись, очевидно, за какой-то столб. Наступившая тишина была настолько глубокой, что ошеломила Линдзи; она взорвала ее, шумно выдохнув воздух.
Никогда в жизни еще не испытывала она столь сильного и радостно наполнившего ее чувства облегчения.
И в этот момент машина вновь пришла в движение.
Ее стало сильно кренить влево. Насквозь проржавевший столб не смог, очевидно, выдержать тяжести машины, или осыпалась земля, в которую он был вкопан.
– Прыгай! – закричал Хатч, судорожно шаря руками подле замка своего ремня безопасности.
Но не успела Линдзи отстегнуть свой ремень и схватиться за ручку двери, как «Хонда» скользнула в пропасть. Несмотря на реальность происходящего, Линдзи не желала этому верить. Мозг допускал возможность смерти, но сердце упорно противилось самой мысли о ней. В течение пяти лет она так и не примирилась со смертью Джимми и потому напрочь отметала возможность собственной близкой кончины.
В скрежете и грохоте ломающегося дорожного ограждения «Хонда» боком скользнула по обледенелому склону и, когда насыпь стала круче, перевернулась. Задыхаясь, с сильно бьющимся сердцем, испытывая невыносимую боль от ремня, врезавшегося в тело всякий раз, как только машина переворачивалась с одного бока на другой, Линдзи молила бога, чтобы на их пути встретилось хоть какое-нибудь деревце или скальный выступ – все, что угодно, любое препятствие, которое хоть на какое-то время сможет задержать их падение, но насыпь была зеркально гладкой. Она не знала, сколько раз перевернулась машина – может быть, всего два раза, – потому что понятия верха, низа, правой и левой стороны полностью перемешались и утратили свой первоначальной смысл. Она с такой силой ударилась головой о крышу, что чуть не потеряла сознание. И так до конца и не поняла, то ли ее саму подбросило