Недалеко от поворота на Ерёмино чёрный автомобиль притормозил, съехал на обочину, а затем, переваливаясь с боку на бок, двинулся вниз по откосу – спустился к невидимой с трассы грунтовой дороге, которая вовсе дорогой и не была: её наездили тракторы и грузовики небольшого фермерского хозяйства, поля которого скрывались за узкой полосой посадок. Далеко ехать не требовалось – старая Нива поджидала Орлова метрах в ста от спуска. Оба водителя вышли из своих машин, поздоровались. Владелец Нивы показал Орлову корзину с грибами.
– Вот, за полчаса успел набрать. Прямо тут, на опушке. – Он кивнул на окаймлявшие поле высокие берёзы с осинами.
– Молодец, – равнодушно произнёс чиновник.
– В общем, в Москве у Лаврушина никого нет. Он сам из Смоленска, там у него родственники, – пояснил грибник без особой охоты, ибо пояснять было нечего.
Орлов молчал.
– Никто его не искал, и искать, похоже, не собирается, – добавил грибник на всякий случай.
– Что будете делать? – спросил Олег Андреевич.
– Ну, в розыск-то его никто не объявлял. Мало ли что кому померещилось! Оформим как ложный вызов – выехали на кражу, а кражи не было. От владельца ведь заявления тоже нет. Телефона в доме не нашли – или Лаврушин с собой забрал, или кто другой.
Орлов собрался было спросить про телефон, но полицейский уже мотнул головой: «С мобильным ничего не получится, у нас этим возиться не станут, хоть бы и заявление было: проблемы лишние».
– А наблюдать будете? – подумав, предложил чиновник.
– Присмотрим, – согласился полицейский.
«Какая же странная у меня теперь жизнь, – сказал себе Орлов, возвращаясь к своей машине. – Всё могу, и не могу ничего».
Ещё чуть-чуть и Вороновой хватило бы решимости отправить всех восвояси. Но тут на неё накинулся отец с объятиями и свёртками, радостный и оживлённый, ничего не сведущий в семейных интригах, она отступила назад, во двор, и тотчас в калитку просочились один за другим все захватчики. «Щи им в любом случае не достанутся», – твёрдо решила художница и предложила чай и гренки с чесноком.
Но те лишь отмахнулись, принялись вытаскивать из пакетов свою несъедобную городскую еду из супермаркетов. Мама Агнии принялась резать и раскладывать, действовала чётко и корректно, выражение возможного решения поставленной задачи не сходило с её лица. Отец поспешил затеряться в доме. Вадим с трудом сдерживал желание сказать сестре что-нибудь неприятное, а потому нёс ахинею, спотыкался на пустом месте, ронял нож и подтрунивал над каждой услышанной им фразой. И только Полина, его девушка, вела себя подобающим образом: спросила, можно ли поставить чай и где взять воду и заварку.
– Погодите, там старая заварка, я пойду выброшу на компост, – сказала Агния, увидев, что Полина взялась за чайник.
– Давайте я выброшу, – предложила девушка. – А где этот