Одинокий конюх пригрел приблудного щенка – мальчишки нашли у помойки, дрожащего, со слезящимися гнойниками вместо глаз и перебитой лапой. Старый башкир долго выхаживал его, кормил с рук овсяной кашей с тушенкой – и тот окреп, превратился в добродушного и жизнерадостного, но малость бестолкового пса. Он вечно путался под ногами, оглашая округу таким звонким веселым лаем, что лошади шарахались в стороны. И особенно невзлюбил неугомонного пса норовистый и привыкший к почтительному отношению Фридрих. И надо же было такому случиться, что в один злополучный день Кире пришлось пересесть на Фридриха, потому что ее лошадь чуть потянула связки. Чувствуя чужого и не слишком опытного седока, конь нервничал и всхрапывал, а Кира, стремясь обуздать его, слишком жестко затягивала повод. И вот, когда измочаленный конь уже направлялся в конюшню, под ноги ему бросился, заливаясь приветственным лаем, Мухтар. Фридрих шарахнулся в сторону и понес. Кира, болтаясь в седле, как тряпичная кукла, истошно верещала. Все, кто был в конюшне, бросились к ограде поля для выездки. «На круг, заводи его на круг!» – орал конюх Серега, но Кира в тот момент не слышала ничего, кроме бешеного стука копыт. Было очевидно, что она вот-вот вывалится из седла и покалечится. Айрат бросился наперерез, каким-то чудом ухватил коня за уздечку и обвис на поводе, вынуждая замедлить бег. Фридриха била нервная дрожь. Айрат разжал побелевшие пальцы Киры, сжимавшие повод, и помог ей спуститься на землю. Но вместо благодарности она смерила старого конюха, только что поставившего на карту свою жизнь, ненавидящим взглядом.
– Ты! Твой паскудный щенок! Отец вас всех тут закопает! – и, грубо оттолкнув его, убежала.
К счастью, Антону Станиславовичу каким-то образом удалось успокоить Киру и замять скандал. Но Римма Михайловна, которая сама неровно дышала к собачьему племени, держала летучее семейство русских борзых, а потому скрепя сердце терпела на конюшне неунывающее брехливое безобразие, категорично заявила: с глаз долой! Айрат горевал: была у него комната где-то в городе, но он сам там показывался редко – конюшня стала его настоящим домом, и ночевать он обычно оставался тут. Но слово Риммы Михайловны – закон.
Щенок пропал, и в конюшне стало непривычно тихо. Впрочем, тайну его чудесного исчезновения Сашка разгадала уже через пару дней. В свободные вечера, чтобы скоротать время, Айрат обучал Мухтара по условному свисту выполнять несложные фокусы. И попав в опалу, щенок быстро освоил новый сигнал: заслышав переливчатый свист, он стремглав бросался за большой стеллаж с упряжью, чтобы затем, когда минует опасность быть обнаруженным, выскочить с радостным лаем. Только Фридрих, заслышав свист, предвещающий появление лохматого горлопана, всякий раз злобно