«Одиночество» царило махровым цветом. В помещении присутствовала единственная мастерица – судя по рыжему мочалу на голове, особа без комплексов.
– Добрый день, – поздоровался Вадим.
– Милости просим, присаживайтесь, – работница положила на подоконник женский журнал пятилетней давности, с вызовом оглядела клиента. В углу работал полуживой компактный телевизор «Сапфир». Лесбодуэт, которого было еле видно, орал про то, как «сошел с ума».
Вадим уселся в продавленное кресло. Для того чтобы разогнать скуку и убить время, а также избавиться от легкого озноба и лишней растительности на голове, это помещение вполне подходило.
– Что-то «Келвином Кляйном» повеяло, – почтительно заметила девица, становясь за спиной Вадима. Оценивающе обследовала прическу и кое-что пониже.
– Согласен, – кивнул Вадим. Стойкая вода – ни один поезд не берет. Приятно осознавать, как прогрессирует российская глубинка: пусть не владеет (на какие, позвольте, средства?), так хоть в курсе буржуазных веяний. – Особо не утруждайтесь, девушка, хорошо? Легкий тюнинг, так сказать; приукрасьте мою действительность, не нарушая волосяной покров, договорились?
Рыжая с готовностью прыснула. Мягкие пальчики с нажимом прогулялись по отросшей шевелюре, явно намекая на комплекс дополнительных услуг (горячих и бесплатных) при соответствующем, разумеется, поведении клиента. Вадим закрыл глаза. Хотелось только одного – скоротать время до автобуса, а уж там завалиться спать. Как-то незатейливо и легкомысленно под жужжание машинки он начал погружаться в полудрему. Вернулись воспоминания – неторопливый поезд из «столицы Сибири», упитанная проводница с манерами капрала, командированный в Тугун «начальник транспортного цеха», короткая стоянка в Славянске, где он выгрузился, – сонный, испытывающий стойкую неприязнь ко всему железнодорожному.
– Вы приезжий, – донесся через стук колес голосок мастерицы. Она не спрашивала – утверждала. В этом парне все – и лицо, и прическа, и стандартная городская упаковка – откровенно говорило: он приезжий! По ошибке, на минуточку, от поезда отстал!
– Приезжий, – пробормотал Вадим. – Вернее, проезжий. Транзитом я – из Н-ска в Любимовку. По делам. А вас как зовут?
Последняя фраза вырвалась как-то автоматом – ничего подобного он не замышлял.
– Оля, – охотно представилась мастерица, закусив от усердия губу – она тщательно выравнивала висок. – Можно Оленька. Все подруги зовут меня Оленькой.
Имя Оля ей шло, как бифштекс, поджаренный с перцем, – столовке общепита.
– А вас… сейчас угадаю, – заворковала Оленька. – Вас зовут Олег – ваше имя нарисовано на вашем лице, как на плакате. Такого мужчину, как вы, могут звать только Олег, и никак иначе. Ну, скажите, разве я не угадала?
Вадим усмехнулся.
– Угадали, Оленька.
Это была чистая правда и пожизненное проклятие Вадима Кольцова. Любые полузнакомые и незнакомые лица машинально нарекали его Олегом, а, узнавая правду, сильно удивлялись – мол, дескать, дырявая память и незнание здесь ни при чем – это имя первым приходит в голову, когда на него смотришь. Иначе говоря, мистика.
– Как здорово, – обрадовалась Оленька и еще активнее завозила машинкой, продираясь от виска к затылку. Вадим опять задремал – сказывалась бессонная ночь в трескучем вагоне. Сквозь молочный туман до него доносилось бормотание парикмахерши – о том, что городок Славянск не такая уж дыра, в нем есть два клуба, химчистка и целое интернет-кафе со своими прожигателями жизни. Что места, конечно, глуховатые, загадочные, особенно благодаря закрытой зоне министерства не то обороны, не то еще чего-то, которую и раскрыли-то совсем недавно (правда, не до конца), но зато какая красивая здесь природа, особенно сейчас, в начале осени, когда буйство красок достигает апогея. Что «Олегу» нужно чаще заходить в парикмахерские, ему очень идет короткая стрижка. И не важно, что пышная шевелюра, по утверждению древних, является свидетельством жизненной силы и мудрости. В частности, мудрейший легендарный Самсон перестал быть таковым, когда однажды ночью коварный агент вражьего стана срезал у спящего Самсона с головы его обильную растительность (в журнале вычитала, догадался Вадим). Не в обилии дело, глубокомысленно заявляла Оленька, а в индивидуальных особенностях каждого клиента – время нынче другое. У «Олега» красивая ранняя седина на висках, и только короткая стрижка позволяет лицезреть благородные переливы – истинное свидетельство мудрости и жизненной стойкости…
Убаюканный комплиментами, он все глубже погружался в сон. «Вот захраплю сейчас, – мелькнула мысль, – и будет неловко».
Ладно хоть не спросила, откуда у него седина. Десять лет назад он обзавелся этой сомнительной «красотой» – в один короткий день. Выполз, контуженный, из-под обломков жилого здания в центре чеченской столицы и побрел, запинаясь о мертвых однополчан, – искать живых. Уже в расположении части