– А вы отважная девушка! – восхитился сосед.
– Вы не первый, от кого я это слышу.
Я пожала плечами и отвернулась к окошку, давая понять, что считаю разговор оконченным.
– Ох, придется напиться! – сокрушенно пробормотал мой сосед и затих.
«Боинг» начал разбег по взлетной полосе. Я положила руки на подлокотники и закрыла глаза.
Взлет – это мое любимое! Когда самолет отрывается от земли и набирает высоту, я физически ощущаю это движение, меня отчетливо тянет вверх, и темнота под закрытыми веками из чернильной становится фиолетой, лиловой, красной – и, наконец, розово-золотой, цвета рассвета. Тогда я открываю глаза, чтобы увидеть небо, одно только бескрайнее небо, чистое, как бумага, которой еще не коснулось перо.
Это небо позволяет почувствовать и поверить, что все, что случилось до сих пор, было правильно, раз оно ничуть не испортило настоящий момент.
Мое сердце спокойно, моя совесть чиста, и в самолете я засыпаю крепко, как ребенок.
Вот только сны мне в последнее время частенько снятся чужие.
Спала я недолго и проснулась внезапно, как будто вынырнула из воды. Вода мне и снилась – темная, густая, как нефть. Она медленно, но неотступно прибывала, сантиметр за сантиметром поглощая крепостную стену из белого, как мел, тесаного камня. В тусклом свете бледного северного солнца, спеленутого серыми облаками, каменная кладка напоминала старое серебро с чернением на месте чеканно четких швов и стыков.
Чужой голос озвучил в моей голове не мои стихи:
Те, кто против, для нас не важны.
А те, кто важны, не против.
Каждый день мы на гребне стены,
Мы эту стену строим.
Мы отсекаем от жизни смерть,
И те, кто не с нами, трупы.
Верить не главное, главное – сметь,
Именно это трудно.
Входят без пропуска в наши сны
Те, кто был с нами прежде…
Но утром мы снова на гребне стены.
Все, кто живой, на гребне!
Стена упорно росла вверх, и прибывающая вода никак не могла приблизиться к ее зубчатому краю. Там, безостановочно удлиняя белоснежные клыки выступов, работали бородатые каменщики в одеждах из сурового полотна и дубленой кожи, сновали, поднося рабочим кирпичи, простоволосые женщины и дети, стучали и звякали инструменты. А снизу, маслянисто блестя, подступало черное безмолвие, и тонущее в нем отражение бледного солнца пугало обещанием пусть не скорого, но неизбежного конца…
Я распахнула глаза и испытала чувство огромного облегчения, осознав, что нахожусь в другом мире.
Чужие сны бывают удивительно яркими и реальными. Может быть, это не совсем сны? Может, кусочки настоящей жизни – из моего будущего или из чужого прошлого? Я предполагаю, что видения могли перейти ко мне от Даниэля, а ему самому они достались от его собственных жертв. Такой удивительный