– Ну, предположим, ты записывал, предположим, моя доля и впрямь оказалась настолько мала. Но почему ты мне ее не оставил, а вместо этого, не спросив ни слова, заплатил за квартиру? С чего ты взял, что я захочу в ней остаться? Может, я предпочла бы снять теперь что-нибудь подешевле?
Меня трясло от ненависти к нему. Я думала, он мужик, а он оказался банальным скрягой. Я целых пять лет жила с... калькулятором!
– Извини, я как-то не подумал. – Голос его по-прежнему звучал подчеркнуто вежливо и спокойно, словно ему уже было на меня наплевать. – Мне казалось, тебе эта квартира нравится. Ну, хорошо. Я ошибся и потому готов вернуть тебе половину суммы. Считай, что можешь жить целый год за половину стоимости.
Невероятная щедрость и самопожертвование! Нет, но куда же я раньше смотрела? Он ведь, наверное, всегда был таким. Почему же не замечала? Или не хотела замечать?
– А если я захочу получить свою долю полностью?
– А смысл? – хмыкнул он. – За квартиру я уже все равно заплатил. Жить сам в ней не смогу, а ты за такую сумму ничего приличного наверняка не снимешь.
В логике ему не откажешь!
– А если я не согласна с твоей калькуляцией?
– Не нравится – подавай в суд, – опять хмыкнул он. – Только что ты к заявлению подошьешь?
– Пошел ты к черту! – только и оставалось выкрикнуть мне.
Самое обидное, что последнее слово осталось за ним. Прежде чем я кинула трубку, он успел сказать:
– Завтра же переведу твои деньги.
Вот сволочь! Что же это делается с нынешними мужиками? Ведь еще неделю назад звал меня с собой, умолял, в вечной любви клялся, а теперь счета выставляет. Копейки, мною потраченные, подсчитывает. Подумать только, он эти пять лет на меня финансовое досье вел! Единственное утешение, что я сама его бросила. Но все равно, как противно! До чего же низко. Раньше мужик, если любимая женщина его оставляла, долго страдал, мучился, умолял вернуться, уговаривал, добивался...
Тут меня осенила совершенно неожиданная догадка. Вдруг Роман и не собирался брать меня с собой? Тоже заранее скалькулировал. Не сомневался, что я из Москвы уехать не соглашусь, потому так спокойно и предложил, сам для себя уже все решив и согласившись на новую должность. Да если рассудить, он меня и не особенно долго уговаривал. Скорее для проформы. А как только я отказалась, поспешил смыться. Может, вообще не один? Я тут, наивная, утешаю себя, будто сама его бросила, а он там, в своем Краснодаре, уже с кем-то гнездышко вьет. Ну, конечно! Потому и согласился туда ехать. Решил все проблемы разом. И в должности повысился, и от меня отделался. Гад! Сволочь! Негодяй!
Мне так себя стало жалко, что я рухнула на диван и проплакала часа полтора. Придя в себя, я позвонила Милке – единственному человеку на свете, с которым могла поделиться своим горем, не потеряв при этом лица.
Мила Шепитько – моя единственная близкая подруга еще с институтских времен. Почему мы с ней подружились и до сих пор дружим – большая