Матушка не находила слов благодарить капитана и сквозь слезы сказала, что мальчик будет почитать его, как родного. На это капитан Дельмар не отвечал ни слова, но, переменив разговор, сказал, что он через три или четыре дня уходит в море и что должно скорее обмундировать меня; он советовал матушке возвратиться в Чатам и оставить меня у него.
При мысли, что должно расстаться со мною, матушка горько заплакала. Капитан Дельмар встал со стула и, взяв ее за руку, старался утешить. Матушка отняла платок от глаз и, тяжело вздохнув, сказала капитану Дельмару, устремляя на него умоляющий взгляд:
«О, капитан Дельмар, смотря на этого мальчика, который для меня так дорог, помните, сколько жертв я принесла для вас».
– Я не оставлю его, – отвечал капитан, несколько смутившись, – но с вашей стороны я требую молчания; вы должны обещать мне, что никакие обстоятельства…
– Я тринадцать лет повиновалась вам, – сказала матушка, – и теперь не забуду своего обещания; мне тяжело расстаться с ним, но я оставлю его на руках…
– Вы забываете, что мальчик здесь, – прервал капитан Дельмар. – Теперь возьмите его с собою, завтра поутру я пришлю за ним моего урядника, а вы поезжайте в Чатам.
– Благодарю вас, – сказала матушка плача, и простясь с капитаном, мы вышли из комнаты.
Дорогою я спросил у матушки:
– Какая у вас тайна с капитаном Дельмаром?
– Тайна! О, это об одном происшествии, которое случилось в то время, когда я жила у его тетки, и о котором он не хочет рассказывать; тебе незачем об этом спрашивать.
Возвратясь домой, матушка дала мне множество советов. Она сказала, что, потеряв отца в Бене, я должен смотреть на капитана Дельмара как на отца; что Бен был верным слугою капитана, а она всем обязана его тетке, миссис Дельмар, и что поэтому капитан Дельмар принимал во мне такое участие и обещал столько для меня сделать; просила меня уважать его и никогда не играть с ним штук, говоря, что иначе он отошлет меня домой, и я никогда не буду офицером.
Признаюсь, советы эти не были выслушаны с должным вниманием, потому что мне ни с кем так не хотелось сыграть какую-нибудь штуку, как с благородным капитаном; однако я обещал выполнить советы матушки и взамен просил ее беречь мою собаку Боба.
Матушка много плакала ночью. На другое утро она дала мне пять гиней и сказала, чтобы я обращался к капитану Дельмару, если буду иметь в чем-нибудь нужду. Она завязала мое белье в платок, и вскоре урядник явился, требуя меня на службу его величества.
– Я пришел за ними, сударыня, – сказал урядник, высокий, красивый моряк, чисто и опрятно одетый. Матушка обняла меня и залилась слезами.
– Извините, сударыня, – сказал он, помолчав с минуту, – неужели вы не можете наплакаться, когда он уйдет? Если я долго останусь здесь, то мне не миновать линьков, и это так же верно, как то, что мое имя Боб Кросс.
– Я недолго задержу тебя, – отвечала матушка. – Быть может, я никогда более его не увижу.
– Конечно,