– Здорово, дружище! Вот ты то мне и нужен.
Мужик, несмотря на то, что первым меня окликнул, вдруг испуганно отпрянул, не отвечая на приветствие. Завертел головой, затравлено озираясь. А потом, неожиданно перекрестившись, со словами: «Прости, Господи…» – выхватил из-за пазухи громадный тесак.
Давным-давно меня учили защищаться от холодного оружия и казалось напрочь забытые за ненадобностью навыки сработали без участия сознания. Жестко заблокировав нож левой рукой, я изо всей силы влепил правый кулак в лицо нападающего.
Удар в нижнюю точку подбородка вещь крайне неприятная. После него противник не откидывается, а складывается вперед по ходу движения и, как правило, отключается. Получилось так, как доктор прописал. Незадачливый душегуб рухнул в колею как подкошенный.
Ощущая, как внутри все трясется от вскипятившего кровь адреналина, а правая кисть наливается пульсирующей болью, я обессилено опустился на корточки, опасливо поглядывая на неподвижное тело.
Когда нервная дрожь немного утихла, а мозг вновь обрел способность соображать, я все же решился обыскать нападавшего, в попытке найти хотя бы какое-то логическое объяснение происходящему. Задыхаясь от тяжкого духа прокисшего пота, я тщательно шарил по его одежде, похоже, с момента пошива не знавшей стирки, беспокоя невероятное количество кровососущих паразитов.
Увесистая пачка скрученных в трубку пестрых бумажных листов, на всякий случай последовала во внутренний карман. Остальное – деревянная, прокуренная до черноты трубка с обгрызенным мундштуком, засаленный кисет с остатками табачной пыли, вслед за тесаком полетели в бурьян.
А вот одна найденная у него вещица заинтриговала настолько, что, теряя время и рискуя нарваться на проблемы, я все крутил ее в руках, мучительно пытаясь разгадать назначение. И вдруг меня укололо понимание, а в памяти даже всплыло название – огниво.
Поражаясь скупости мужика, экономившего не только на сигаретах, но и на спичках, я машинально несколько раз ударил кремнем по кресалу, высекая яркие искры, а затем, за ненадобностью, выкинул и эту диковину.
Убедившись, что вокруг по-прежнему нет ни единой живой души и не дожидаясь, пока очухается рыжебородый, я поспешил убраться от греха подальше.
Протрусив на остатках возбуждения после драки мелкой рысью не менее километра, я остановился отдышаться уже в полной темноте. Ситуация становилась все более абсурдной.
Тем не менее, куда бы меня не занесло, нужно было что-то решать с ночевкой, да и пить хотелось все сильнее, так что, хочешь, не хочешь, а пришлось шагать дальше. Метров через двести дорога почти под прямым углом свернула вправо, и я неожиданно оказался то ли на глухой окраине города, то ли в деревне. В потемках угадывались силуэты домов за высокими заборами. Ни фонарей, ни света в окнах, ни прохожих на улице не было. Спотыкаясь и вполголоса матерясь, я бесцельно брел, сопровождаемый