И Полина Сергеевна говорила как всегда мягко:
– Настена, голову беречь надо, она у тебя одна…
На улице шел снег. Падал он красивыми густыми хлопьями, искрился в свете фонаря, стоящего напротив подъезда. Что-то такое красиво-сказочное было в этом падающем снеге, что-то такое знакомое из ее детства, что Настя улыбнулась. Хорошо ей было сейчас. Хорошо на душе. Вот бы и год таким хорошим был, – подумала она как-то по-детски. И увидела елку.
На площадке перед домом стояла елка, немного косо воткнутая в снег. Наверное, в какой-то семье купили две елки сразу, вот и пожертвовали одну во двор. Елка стояла какая-то сиротливая и неубранная, и Насте стало ее жаль.
– Какая-то неправильная елка, – подумала она. – Новогодняя – и без убранства. Стоит себе одинокая, никому не нужная. А елка должна кого-то радовать…
И невольно подумала Настя – я сама как эта елка. Одинокая и неубранная. Никто меня к себе не забрал. Никого я не радую. И сама себя не радую…
Настя отошла от окна, подошла к наряженной елке, стоящей в углу комнаты, и стала рассматривать ее – где можно снять игрушки без особого урона для елки.
– Маш, а у тебя каких-нибудь елочных игрушек не осталось? – спросила она у Маши, входящей в комнату.
– Игрушек? – не сразу поняла вопрос Маша, – зачем тебе еще игрушки?
– Надо! – уверенно и убедительно сказала Настя. – Очень надо. Для доброго дела надо.
– Ну, раз для доброго… – протянула Маша, и своим певучим голосом прокричала куда-то на кухню:
– Петенька, достань, пожалуйста, Насте коробку с антресолей. Такая зеленая коробка, в которой игрушки лежали…
…Снег скрипел под ногами, когда Настя шла по утоптанной дорожке к площадке, на которой стояла елка. И это опять напомнило ей детство – как любила она ходить по такому вот скрипящему снегу…
И когда пошла она к елке, проваливаясь почти по колено в снег, и он попал, набился за голенища ее сапожек – опять вспомнилось ей это детское ощущение: колючего, царапающего холода.
Настя поправила елку, выровняла ее, углубив в снег, чтобы прочно стояла, и начала ее украшать.
Она украшала елку, надевая на нее игрушки – скромные, старенькие, которые Маша не надела на свою красавицу-елку. Но это было неважно, что они были скромными, что гирлянда была простенькой, самодельной, наверное, ее когда-то Маша делала с маленьким Пашкой. Главное, что елка с этими незамысловатыми игрушками становилась настоящей новогодней елкой.
Настя украшала елку, стараясь расположить немногочисленные игрушки наиболее красиво, – и что-то волшебно-детское было в этом процессе. Так, наверное, с таким старанием, даже с каким-то внутренним восторгом, только дети украшают елку.
И было что-то мистическое в том, что она сейчас делала, так она вдруг почувствовала. Что-то ритуальное сейчас совершалось. Сейчас, когда под ее руками елка, которая так напомнила ей себя – своей одинокостью, неприбранностью, непристроенностью, –