Дорога идет вдоль Волги. Я навсегда возненавидел Волгу и Каму из-за Татарии, где пережил самые ужасные моменты моей жизни. Скоро будем пить чай. Ну, ладно, жизнь, в конце концов, не такая уж плохая. Конечно, нам нужно отъехать как можно дальше от этих страшных русских морозов. Становится все темнее и темнее. Все бегают смотреть на Волгу, так как поезд стал после двадцати минут медленного хода. В сущности, как и следовало ожидать, путешествие это ― сплошная остановка. Разговоры о том, что Волга представляет для нас нечто вроде Рубикона. Действительно, можно часами обсуждать «границу между двумя мирами»; что немцы хотят дойти только до Волги; что это «целая эпоха»; почти исторический момент и прочие глупости. И все же, даже будучи Рубиконом, Волга не помешает нам мерзнуть до Чкалова. Кончаю писать. Темно.
13/XI-41
Переживаем очень трудные дни. 2 недели путешествия, и все еще не доехали до Сызрани. Сегодня ночью все спали в шубах, так как вследствие готовки в топке загасили celle-ci[165] ― неумелые люди, пришлось вновь разжигать, не было дров и угля. К утру все проснулись окоченелыми. Теперь на каждой станции, в поле, мы бегаем за каким угодно топливом для топки. Стоит исключительно сильный мороз. Нас неожиданно застигла ранняя зима. Державин и Кочетков говорят, что даже в 17е ― 18е гг., в годы разрухи и страшного беспорядка, и то было больше порядка на дорогах, ― и они впервые переживают такие передряги. А это ― люди бывалые, qui ont vécu[166], как говорится. Но в таком положении они действительно не бывали. Хлеба уже дней 6 как не удавалось достать. А мороз не ждет ― и невиданный. Сегодня таскали все утро полена, дрова, бревна, даже шпалы… Всем напоминает времена революции, но даже еще хуже. А ведь всего четыре месяца войны ― а какой безобразный беспорядок во всем. Du reste[167], наш вагон ― картина всероссийских беспорядков en miniature[168]. Каждый хочет распоряжаться по-своему, все вносят противоречивые предложения, причем c’est toute une histoire que de tirer quelqu’un pour faire le travail nécessaire[169]. Вагон раздирается склоками, причем у некоторых доходит дело до «хамов», «подхалимов» и пр. Источники споров ― в основном на базе готовки. Каждый норовит пройти вне очереди; пользуются больными детьми, чтобы готовить 2–3 раза… Более неорганизованных, сбивчивых, противоречивых людей, чем русские, не видывал и видывать не буду. Сейчас ― 13 h. 30. Если будет coup de chance[170], часика через полтора удастся в топке вагона сварить картошку, если какие-нибудь косолапые дураки не затушат ее до этого. Partout rêgnent des[171] междо-усобицы, разъедающие «коллектив». Какой, к чорту, коллектив! Интендант Казаков поехал в Куйбышев. Может, он там как-нибудь облегчит наше положение, в смысле быстроты продвижения, хлеба? Поговаривают о том, что он поехал в Куйбышев, т. к.