Отчего-то всегда, когда я видела репродукцию картины Н. К. Рериха «Сергий-строитель» – на ней темная фигура старца, склоненного с топором над срубленным деревом, – я невольно вспоминала Павла Федоровича. Такое же неустанное труженичество подвижника, сознательно принимаемая ответственность, которая всегда будет мерилом величия духа. Однако это было всего лишь мое предчувствие. О самом сокровенном собиратель из Козе никогда не писал и не говорил всуе.
Однажды, рассматривая уникальную библиотеку в Козе, я взяла с полки небольшой томик в коричневом переплете.
– «Махабхарата» всегда была у Павлика под рукой, – заметила вдова Павла Федоровича Галина Васильевна, показывая дарственную надпись на обложке, сделанную Борисом Леонидовичем Смирновым, академиком АН Таджикской ССР, выдающимся ученым, профессором, блестящим нейрохирургом, зав. кафедрой нервных болезней Туркменского мединститута и одновременно талантливым переводчиком «Махабхараты». – А вот это, – протянула она папку с пожелтевшими конвертами, – письма Смирнова.
Да простится нам прикосновение ли, вторжение ли в чужое сокровенное, подслушанный диалог двух горних духов…
Письма – свидетели событий исключительных и волнующих, запечатлели момент напряженного и трагического рождения замечательных явлений отечественной культуры. Переписка завязалась в годы, нелегкие для обоих, когда смертельно больной академик торопился использовать каждую минуту между атаками болезни, чтобы закончить перевод с санскрита великого древнеиндийского эпоса, к которому лишь с семнадцатой попытки нашел поэтический ключ, ранее никому из переводчиков неведомый. В то же время Павел Федорович работал над книгой «Рерих-мыслитель» и искал для себя ответы на сложнейшие вопросы. Пока был жив старший сын Н. К. Рериха Юрий Николаевич, Беликов обсуждал с ним «узловые» вопросы во время своих частых встреч с востоковедом в Москве, а потом Юрия Николаевича не стало… Это была величайшая потеря для исследователя. Именно поэтому начавшаяся в 1964 году переписка со Смирновым была для рериховеда величайшим подарком судьбы.[10]
В одном из своих писем Б. Л. Смирнову Беликов, тогда никому неизвестный собиратель архива из Эстонии, присылает академику репродукцию с картины Н. К. Рериха «Святой Сергий», чем немало озадачил переводчика.
«Не могу утверждать, что Вы “для первого знакомства” прислали мне репродукцию картины “Сергий” вполне сознательно, но уж, конечно, и не “случайно”» (20