– Теперь веришь?
– Никаких сомнений. – Варгас прошелся по комнате, рассматривая коллекции ножей на стенах. – Значит, хочешь сказать, он просто берет и соглашается? Шах и мат на месте, без обсуждения и торгов?
– В точку. Шах и мат.
– Даже не уточнив суммы бонусов, условий и прочей ерунды?
– Ага. – Мартин, которого привычки Сантейро поражали не меньше других, предпочел остаться невозмутимым. – Он верит, что Бог не даст ему дурного. И с благодарностью принимает любой его дар.
– Он всегда такой был, или это последствия травмы?
– Спроси его сам, Тайпан, – теперь Данст улыбнулся по-настоящему. – Но пойми его правильно, если получишь в зубы.
– Мороз по коже… – В несколько глотков мексиканец проглотил содержимое банки. Вынул носовой платок, протирая мокрое от пота лицо. – Он что, вудуист? Кровавые жертвоприношения и расчлененные младенцы?
Его узловатый палец осторожно постучал по резной деревянной маске. Та ответила звонким мелодичным звуком, заставив обоих вздрогнуть.
– Не совсем… – Доппельгангер развел руками. – Но если вместо сбора вещей он сейчас занят неким ритуалом на удачу, я не удивлюсь.
– Чокнутый сукин сын… – Было не очень понятно, ругается Варгас, или восхищается. – Работе эта его прихоть не мешает?
– Нисколько.
Данст говорил чистую правду. Он знал Фаусто с шестьдесят четвертого, когда они совершили совместную пешую экскурсию через добрую половину Ливана во время работы Мартина на «Спектраком». После этого Доппельгангер сам привлек темнокожего к работе. Тогда и узнав про его необычную привычку браться за любое предложенное дело. Философия Сантейро могла настораживать, могла пугать и заставлять сомневаться в его здравомыслии. Но сотрудником он был исполнительным и умелым, а потому…
– Ты ему веришь?
– Не больше, чем остальным.
Черная тень снова перечеркнула лучи вечернего солнца. Пешка переоделся в спортивные штаны и ветровку на голое тело, в руке виднелась небольшая дорожная сумка.
– Готов, – отчитался он, и стекла очков опять блеснули.
– Выдвигаемся, – распорядился Мартин, поднимаясь на ноги. – Через час я должен связаться с поверенным, вылет в одиннадцать.
– Рейс заказан надежный? – уточнил Фаусто.
– Нет, официальный. Пока не светимся. Твои документы ждут в камере хранения Лодердейла.
Здоровяк кивнул, вынимая из-за пояса кобуру с пистолетом и оставляя ее на книжной полке. Рядом с глиняным свистком, все еще вызывавшим дрожь мексиканца. Тот, словно спохватившись, вдруг сделал к хозяину дома шаг.
– Значит, вот так просто? – Он склонил голову, изучая Сантейро. – Шах и мат, тебя позвали, ты пошел? Тебе что, религия не позволяет отказываться от работы?
Фаусто вздохнул. Почти незаметно. Чуть-чуть опустилась голова, едва ощутимо поникли плечи. Стекла очков уставились на командира, словно темнокожий