Более того, сначала аборигены приняли белых европейцев за возвратившихся из мира умерших душ предков, принявших человеческое обличье. Но вскоре жестокость и несправедливость завоевателей заставили коренных австралийцев резко изменить отношение. Теперь это были для них злые духи. Приводя в пример слова маленького аборигена, сказанные ему, известный австралийский писатель Алан Маршалл писал: «Белые люди, – сказал мне темнокожий мальчик, – приходят на наши острова как болезнь… А после них приходит смерть и поселяется среди нашего народа. Ее лицо – лицо белого человека. Скоро на этих островах никого не останется. И тогда белые люди отправятся в другие места, где темнокожие сильны и здоровы. И темнокожие там вымрут как мы»[29].
Верные своему мировосприятию, тяготея к поддержанию традиций, уверенные в неизменности мира, аборигены не были в состоянии «противостоять планомерному давлению со стороны сложного и высокоорганизованного общества, стремящегося или уничтожить аборигенов физически, или обратить их в христианскую веру, или же подчинить своим интересам путем прямой эксплуатации»[30].
Столкнулись не просто два народа. Столкнулись две культуры, два мировосприятия, которые не хотели, да и не могли найти точек соприкосновения. Многие обряды, ритуалы и ценностные ориентиры, которых придерживались аборигены, европейцам казались или нелепыми, или смешными. Так для коренного австралийца того времени материальное благосостояние было абсолютно неважно. Гораздо больше внимания уделялось межличностным отношениям или связи человека и окружающего его мира, который простирался далеко за границы мира реального.
У европейцев же были иные представления. Новая земля была для них прежде всего источником материального благосостояния, источником богатства и процветания. «Отношение аборигенов к земле оказалось вне понимания европейцев. Христианство, которое они привезли с собой, было связано с землей. Но они не могли провести параллелей между отношением христиан к святой земле, земле Нового Завета, и отношением аборигенов к их священным тотемическим центрам»[31].
По мнению исследователей Р.М. Берндта и К.Х. Берндта, истоки такого негативного отношения европейцев к аборигенам во многом коренятся в особенностях первого периода освоения материка. Многие христианские идеалы колонистов, быть может, и отошли в прошлое. Но они уступили место стремлению к богатству, материальному благополучию, преумножению собственности. А это могло прийти только с завоеванием земли. Итак, столкнулись два народа. С одной стороны, абсолютное слияние с природой, гармоничное существование, которое веками не претерпевало никаких изменений, и отсюда – полная терпимость ко всему, что не нарушает устоявшийся миропорядок, с другой – потребительское отношение к земле, стремление разбогатеть, жесткая конкуренция.
Естественно, что столь полярные позиции совместить оказалось невозможно, и не