И это был не единичный случай. В 1677 г. боярин князь Я. Н. Одоевский вел «сыскное дело» в связи с тем, что у кабальных людей стольника Ф. Т. Зыкова нашли книги, «каковы были у боярина у Артамона Сергеевича Матвеева», в том числе лечебники. Приговор был жестоким: «Подъячаго Карпушку Тараканова за заговорныя письма, которыя он списывал из лечебника у подъячаго у Якушки Штуки, и тот лечебник отдал Мишке Сващевскому, да за заговор от трясовицы бить кнутом и сослать в Астрахань на вечное житье, а лечебник с заговорными письмами и заговор от трясовицы сжечь»[185].
Подобное поведение властей было отнюдь не случайным. «Особый страх по отношению к медицинским рукописям, – считал историк медицины М. Ю. Лахтин, – был обусловлен еще тем обстоятельством, что в них содержались указания способов воздействия на здоровье людей, что при господствовашем в то время страхе перед чародейством вызывало опасения, как бы лица, владеющие медицинским знанием, не стали вместо лечения заниматься порчею людей»[186].
В лечебной практике древнерусских лечцов и резалников преобладали рациональные, проверенные временем методы, о которых рассказывалось в медицинских рукописях. Так, заболевание, которое современные медики называют цингой, наши древние коллеги побеждали настоем шиповника, чесноком, луком. Кстати, лук считался универсальным средством, о нем даже сложили поговорку: «Лук от семи недуг». Деготь выручал от кожных болезней, морковь – от малокровия, семенами тыквы изгоняли глистов. Есть мнение, что существовал даже сложный отвар, в состав которого входила ртуть: его применяли при «прилипчивых» (венерических) заболеваниях.
Довольно много места в медицинских рукописях отводилось хирургии, в частности лечению ран, причем преобладали почти исключительно консервативные методы лечения, с использованием различных мазей. Вот, например, как рекомендовалось в одном из лечебников лечить «рану всякую сеченую и стрельную и колотую» с помощью мази: «Возьми олфы, да терпентины, да ладану белого немного, да яри немного, только бы масть зелена, а коли не будет терпентины, ино приложите козлового масла, а тою мастию наперед прикладывати ко всякой нечистой ране колотой или фрянцузной, а тою мастию мажучи пущати к ночи в рану»[187].
А вот что предлагалось в том случае, «коли рана единится и не живет или огнь в ней», т. е. для лечения раневых осложнений: