Анна почувствовала, как ее распирает от восторга.
– Когда мне ехать, сэр? – выдохнула она, воображая себе роскошные дворцы, прекрасные платья, блестящих лордов и леди, улыбающуюся регентшу; юная фрейлина делает реверанс, и все окружающие смотрят на нее не отрывая глаз.
– Следующей весной, – ответил отец, и пузырь восторга лопнул; до отъезда еще несколько месяцев. – Надо сделать множество разных приготовлений. Твоя мать узнает, что потребуется взять с собой. И ей будет чем заняться, а то праздным рукам дьявол легко найдет работу. – Отец и мать разговаривали друг с другом редко, только в случае крайней необходимости. – Тебе же придется подналечь на французский, – продолжил сэр Томас. – Образование ты завершишь при бургундском дворе. Нет более приятного места, и этот двор предоставляет много возможностей девице благородного происхождения и пользуется всеобщим уважением. Лучших условий для поиска достойного супруга не найти, а твой удачный брак послужит на пользу интересам семьи. Надеюсь, ты понимаешь, как тебе повезло.
– О да, сэр! – воскликнула Анна.
Она почти не могла поверить своему счастью.
– Хочу напомнить, что за возможность служить при дворе регентши идет жестокая схватка, и есть немало людей, которые готовы посулить немалые суммы за то, чтобы получить для своих дочерей столь почетную должность. Каждая из filles d’honneur[3] регентши должна уметь одеваться в соответствии с модой, хорошо танцевать и петь, уметь развлечь свою госпожу и ее важных гостей остроумной беседой, а еще ей следует понимать, как вести себя, оказывая услуги регентше на публике и во время государственных приемов. – Отец подался вперед, лицо его было напряженным и суровым. – Именно ради такой оказии я и давал вам обеим хорошее воспитание, хотя Мария извлекла из этого больше выгод. Но ты, Анна… ты будешь сиять. И у меня нет сомнений, что те немалые расходы, которые я понесу, дабы снабдить тебя нарядами, без которых не появиться при дворе, окупятся сполна.
– Да, отец. Благодарю вас, отец.
– Можешь идти. Скоро ужин.
Анна бежала вверх по лестнице, и возбуждение в ней так и бурлило. В комнате, которую они делили с сестрой, Мария надевала золотую подвеску в виде быка. Одинаковые украшения обеим дочерям подарил отец: бык являлся геральдической эмблемой семьи Болейн – в названии животного обыгрывалось их родовое имя[4].
Мария наклонилась к зеркалу. Ее черные, обольстительно томные глаза следили за отражением Анны.
Младшая Болейн переваривала только что услышанную новость, прикидывая, как обрушить ее на Марию с максимальным эффектом.
– Я еду ко двору! – не в силах больше сдерживаться, наконец выпалила Анна.
Мария резко обернулась, на лице ее отразились потрясение и ярость.
– Ты? – взвизгнула она. –