Я доел кашу, допил чаек, с разрешения повара Василия ополоснул котелок и кружку (при кухне был некоторый запас колодезной воды) и убрал их в вещмешок. После этого старшина повел меня на место «постоя для ночлега».
Пока мы шли, старшина еще успел дополнительно пожаловаться мне на жизнь. Рассказав, что он почти десять лет прослужил в Харьковском танковом училище (то есть, надо полагать, пришел он туда чуть ли не в момент создания данного учебного заведения), а с лета, то есть с начала войны, мотается туда-сюда словно перекати-поле, а это в его возрасте уже не есть хорошо. Похоже, мои предположения были верны. Довоенная служба действительно вызывала у Горобца массу приятных воспоминаний, а все люди «оттуда» (то есть «из до войны») – искреннюю симпатию.
Место, где ночевал «безмашинный резерв» было большой избой с еще сохранившейся вывеской «Клуб». Надо полагать, до начала войны здесь проводили собрания сельсовета да кино трудовому народу крутили. Ну-ну…
Благодаря хорошо натопленной печке там было тепло, а свободного места было вдоволь. Ну то есть как вдоволь – человек десять-двенадцать спали или просто лежали на соломенных матрасах прямо на полу либо на составленных по две-три лавках.
С точки зрения элементарной армейской логики (во время срочной службы мне успели внушить, что советскийроссийский солдат все время должен быть чем-то занят – копать, красить, подметать, таскать тяжести и прочее) это спанье задолго до команды «отбой» было полным безобразием, но и у старшины, и у разлегшихся в избе танкистов, судя по всему, были какие-то другие резоны и установки на этот счет. Война она, как известно, меняет и уставы, и людей…
Старшина велел мне располагаться здесь и никуда не отлучаться (удобства в виде отхожего места – во дворе). Мол, если понадоблюсь – отцы-командиры меня найдут. Ну, это я уже накануне слышал, и неоднократно.
После этого старшина удалился. Я вежливо поздоровался с присутствующими, сказав стереотипное «всем здрасте», и представился. Однако никакой реакции не последовало, спящие продолжали спать, а бодрствующие даже не обернулись. Хотя, с точки зрения людей, которых могут неожиданно убить прямо завтра (или даже сегодня), это была правильная психология – хоть выспаться в тепле напоследок…
Спросив, где тут свободно, я получил ответ от одного из еще бодрствующих танкистов, что могу располагаться практически где угодно, там, где «не занято».
Разумеется, на составленных лавках свободных мест не было и оставалось лечь на полу.
Выбрав место на грязноватом тюфяке недалеко от печки, я снял ремень с кобурой, сапоги, разложил портянки для просушки поближе к печи, положил вещмешок и ремень под голову и лег на пол, в углу, упираясь боком