Потом я пришла в мамин кабинет и стала смотреть в шифоньерное зеркало. Я смотрела так, как будто впервые видела себя. Как будто никогда раньше этого не делала. Хотя, по-моему, так оно и было. Я привыкла быть ответвлением Аарона. Мы старались быть максимально похожими, носили одинаковые рубашки и кеды. Поэтому до того момента, наверное, я даже не осознавала своей гендерной принадлежности. Не думала о себе как об отдельной единице. Так что, спасибо тебе, прекрасный страж скучнейшего заведения!
Я даже посвятила ему пару слюнявых стихов. Про то, как Амур пронзил моё сердце стрелами, и все мы когда-нибудь умрём. И исписала форзац дневника его именем – почему-то дети сублимируют свою любовь этим странным способом.
Через пару дней мы с Чипсой бесились в мамином кабинете, пока она ушла по делам. Мы скакали со шваброй и веником, наряжались в какие-то тряпки и красили губы помадой, которую купили по дешёвке на собственные сбережения. Но какой толк от макияжа, если его никто не видит? Каморка моей playground-love по счастливому стечению обстоятельств была дверью напротив маминого кабинета, и я прокралась на цыпочках, чтобы посмотреть, что он там делает. Он заметил меня, и я убежала обратно. И захлопнула дверь. Мы смеялись, как гиены. И тут в дверь постучали. Мы увидели его сквозь мутное стекло, и у меня задрожали коленки. Но я открыла. Он стоял на пороге, изо всех сил стараясь не смеяться. «Вы бы, – говорит, – полезным чем-нибудь занялись», – и улыбается. И не уходит. Стоит и смотрит, стараясь не смеяться. Я не могла пошевелиться, а Чипса за моей спиной начала рефлекторно мести пол веником, который был у неё в руках. Потом он сказал: «красивая помада» и ушёл. Я помню эту помаду, она была идиотского розового цвета и совершенно противная на вкус.
Судя по всему, он тоже умирал от скуки на своей работе. Потому что подыгрывал мне в моих бездарных попытках очаровывания. Помнится, с техническими науками у меня в школе сформировались не лучшие отношения. Не то чтобы я не любила алгебру, просто мы с ней были недостаточно хорошо знакомы. И мама наняла репетитора, который приходил по мою душу прямо к ней на работу. Как-то вечером меня истязали квадратными уравнениями, а мама за столом заполняла документы. Объект моих мечтаний пришёл поболтать с мамой про какой-то кирпичный завод и какую-то глину в мешках. Он говорил, а мама слушала и отвечала, не отрываясь от документов. А репетитор безрезультатно старался реанимировать