В искусстве Шостаковича обнаруживается влияние бытовых и танцевальных жанров – марша, польки, галопа, вальса. Однако танцевальная стихия никак не является основой всей музыки Шостаковича, как, например, она главенствует в творчестве Равеля.
С точки зрения устойчивости или переменности размера у Шостаковича обнаруживаются все три возможных типа метра: строгий, регулярно-переменный и свободно-переменный.
Строгий метр Шостакович применяет в произведениях, основанных на повторениях одной темы (пассакалия из Восьмой симфонии, пассакалия из Трио, прелюдия gis-moll из «24 прелюдий и фуг», ор. 87).
Образцом свободной перемены размера и непрерывной изменяемости ритмических рисунков, уравновешенных строгой размеренностью движения, может служить I часть (Ноктюрн) из Концерта для скрипки: метр меняется часто (3/4; 4/4; 3/2), но сохраняется неизменный темп, и на протяжении всей части на каждой доле такта в каком-либо из голосов возникает очередной звук, вследствие чего не прекращается движение по долям такта.
В произведениях Шостаковича можно отметить три важнейшие группы образов, воплощению которых способствует регулярно-переменный метр. К первой группе относятся характерные для крупных симфоний Шостаковича образы зла, разрушения, нашествия: центральный эпизод первой части Седьмой симфонии; марш F-dur в разработке первой части Пятой симфонии; эпизод Allegro в разработке первой части Восьмой симфонии; «эпизод расстрела» в Одиннадцатой симфонии.
Другая сфера образов, для воплощения которых большую роль играет метрически активный ритм, прямо противоположна первой – это танцевальные скерцозные эпизоды.
Третью группу составляют образы возвышенно-прекрасного. В этой группе не так важна акцентность метра, как его ровность, размеренность, плавность. Например, пассакалия из Восьмой симфонии отличается тем, что она основана на остиннатном повторении тактового ритма темы [25].
2. Эстетика некоторых музыкальных «портретов» в творчестве Д. Д. Шостаковича
В конце творческого пути композитор создаёт два музыкальных символических «портрета» творцов: псевдопоэта и псевдофилософа капитана Лебядкина, разрушителя истинного и прекрасного («Четыре стихотворения капитана Лебядкина для баса и фортепиано», сл. Ф. Достоевского, ор. 146, 1975) и Микеланджело – символа духовного величия художника («Сюита для баса и фортепиано на стихи Микеланджело Буонарроти», ор. 145, 1974). Таким образом, Шостакович представил дальнейшее противостояние духовного и бездуховного, предвидел «антимиры» искусства конца XX века, связав русский модернизм с неоромантической «ветвью» постмодернистского