Василек облегченно вздохнул. Она не заставит себя убеждать и уговаривать.
Обряд казался долгим и скучным, а потом многие облегченно вздохнули и двинулись к накрытым столам. Святослав смотрел на Любаву, и казалось князю, что только теперь начинается настоящая жизнь. В праздничном наряде она казалась торжественной и прекрасной. Он дивился тому, как может она меняться на глазах. Вот так и запомнилось ему все, что тогда творилось.
Василек грустил. Ему не хотелось отпускать дочь в Киев, не поспешил ли он с решением. Но что сделано, то сделано, теперь уже не отказаться от того, что там творилось.
Говорил он по праву хозяина красиво и пышно, сам не верил своему красноречию, словно бы вещал его голосом кто-то иной.
– Он обманывается во мне и в могуществе Киева, – с грустью думал Святослав, ему не хотелось разочаровывать нового родича, но по-другому не получалось.
А потом он взглянул на одну из боярынь и увидел Марию. Зажмурился от боли и раскаянья. Но когда открыл глаза, то понял, что там сидела другая темноволосая жена, не было никакой белокурой с голубыми глазами, ему просто показалось все это.. Это был обман, морок, видение, настоящая чертовщина, и теперь он это понимал.
– Она уже знает обо всем, – подумал он, и постарался вернуться к реальности.
– Все уже сделано, ничего не исправить, никто не сможет помешать..
А пир между тем продолжался, казалось, что нет ему конца и края, только радость убывала по мере того, как он длился.
ЧАСТЬ 2 ВОЦАРЕНИЕ В КИЕВЕ
ГЛАВА 1 ПЕРЕМЕНЫ
Княгиня собирала вещи, кляня себя за то, что так долго собиралась и напрасно себя обманывала. Сначала она набрала слишком много добра и устыдилась, что была так жадна. Но она не хотела оставлять ничего своего для соперницы. Потом раздарила боярыням то, что никак не могла забрать, и все равно всего оказалось много для монастырской кельи. С усмешкой вспомнила Мария речи о том, что она ненадолго покинет дворец и скоро вернется назад. Но она теперь понимала, что никогда сюда не вернется, такое предательство не прощается. Да и та другая вряд ли будет добра и милосердна, не позволит она оставаться рядом теперь уже с ее мужем. А она останется, чтобы смотреть на то, как они живут вместе и радуются.
Наконец все было собрано и упаковано, она поняла, что должна уезжать как можно скорее, чтобы не видеть всего, что будет твориться тут дальше. Она ушла не оглядываясь, чтобы не остолбенеть на пороге. И все —таки уже вскочив на коня, не смогла сдержать слез. Она не хотел никого больше видеть, ни с кем не стала прощаться. И все сразу это поняли. И растворились где-то далеко.
Когда бояре и воины исчезли, она ужаснулась, ощутив пустоту, поняла, что должна хоть с кем-то словом перемолвиться. Но она так и удалилась в пустоту и одиночество.
Невозможно передать словами того,