Святослав уже в Чернигове не доверял ни врагам, ни друзьям. Он решил, что должен писать свою летопись. Он сам решил если не писать, хотя был грамотен, но дело это утомительное, то диктовать тому, кто будет писать. Он решил, что его своды будут самыми полными и самыми точными, потому как каждый удельный князь писал о себе и все переворачивал в свою пользу, чтобы самому казаться героем и топить остальных.
Тогда перед чистым пергаментом он задумался о многом. Ни одной буквицы еще не было начертано, а он уже мысленно рассказывал о том, что случилось и как это случилось с ним и с теми, кто был с ним рядом.
Правда о том, как писать, о том, что говорить он будет только правду, ему скоро пришлось пожалеть о той клятве. Ведь многое можно было не замечать, о чем-то не упоминать. И все было хорошо только в пожеланиях, но никак не на деле. Но отступаться от клятвы он не мог, в одном уступи, в другом, тогда и пошло-поехало.
Монах был молод и молчалив. Толковый отрок, сразу понял, какое усердие от него требуется. Но князь не был им доволен. И не только потому что монах был пристрастен и старался на своем настаивать, но и потому что все это было не то, звучало не так. Он отстранил парня и взялся за все сам. Хотя он сразу же понял, какое это трудное и хлопотливое дело. Не было еще такого, чтобы сам князь летописи свои писал, не было, но будет, все меняется в мире.
– А почему нет, – тут же решил он, – пусть все с меня и начинается, – размышлял Святослав. Он знал лучше других о том, что творится тут. Но не мог он полностью своей памяти доверять, убедиться успел, что порой она подводить может. Вот и случившееся не так давно, начинало путаться в памяти его, то так повернется, то этак
О его грехах и промахах напишут другие, а ему бы обо всем хорошем написать, не забыть
Суд современников всегда неправеден – помнил он эти слова отца, не забывал, а потомки узнают только то, что мы им о себе расскажем, потому и должен он так много времени просиживать над свитками. Но главное, чтобы они ему поверили, не отодвинули в сторону труды его праведные.
Взялся князь за перо, а мысли его унеслись в Волынь на двадцать четыре года назад. Там неугомонный Владимир против него восстал. Казался он жесток и грозен, а Святослав совсем ребенок был. Сорвался он с места, схватил с собой только дюжину воинов – он сам должен был узнать, как и что случилось, чем он был недоволен. Ему говорили, что это опасно, что не найдут потом и следа его на земле, лучше там не появляться, целее будет. Но ничто его не остановило.
Так он и появился в Волыни. Самого страшного – расправы над ним не случилось, хотя появление князя показалось страшной дерзостью, и огонь мог вспыхнуть в любую минуту. Владимир казался спокойным, хотя внутри у него все клокотало от ярости.
– Ты слишком привязан к дяде своему – Святославу, а он всегда врагом Изяслава был. Князь добр и великодушен, но я не стану сдавать Ольговичам своим города. Так и теперь и дальше будет.
Святослав