– А меня учили…
– Забудьте! Забудьте ровным счётом всё, чему вас учили на расстоянии пятнадцати световых лет от того места, где мы сейчас с вами разговариваем. Единственный шанс вернуться на Землю у каждого здесь присутствующего – это перестать быть алчным наукоёмким землянином. Здесь даже время другое! Его цикличные периоды выстраиваются в унисон с биоритмами сердца. Но у каждого из нас временной резонанс свой. Вы понимаете? Каждому из нас на Укхе положено своё время! Поэтому в день, намеченный к отъезду, не все колонисты окажутся в единой, указанной заранее шестиразмерной точке пространства. Надеюсь, вам давеча сказали пару слов о двух дополнительных «местных» координатах. Да-да, Владимир, добро пожаловать в парадокс Смейла!
Юный Гройсман слушал Стикса затаив дыхание. Всё, сказанное наставником, он воспринимал как дивную романтическую сказку. Самый молодой в отряде астронавтов (принятый в отряд, честно говоря, по блату), истерзанный за пятнадцатилетнее странствие к планете Укх мифологическими сиренами незрелых научных ожиданий, Владимир, казалось, потерял от восторга дар речи. «Вот оно, настоящее!» – пульсировала кровь в височных капиллярах юного романтика.
Стикс с улыбкой смотрел на дрожащие пальцы Гройсмана и думал: «Как он будет набивать эту ежедневную хрень? Ну да ладно, привыкнет, успокоится. Говорят же: всё проходит, пройдёт и это…»
Мальчик-светлячок. Рассказ первый
Поздним вечером Исидор Валентинович сидел на лавочке возле памятника Грибоедову и набивал очередной рассказ про…
Жил Исидор в Орехово-Борисово, в уютной однокомнатной квартире. Однако дома ему писалось невнимательно. Гул соседей за стенкой. Постоянный вопросительный взгляд чёрного зрачка огромного плазменного телевизора – «Ты зачем меня купил?» Холодильник, который его старенькая мама любила заполнять на случай «непредвиденных обстоятельств» по самое не могу. Ну, и конечно, барный шкафчик в гостиной. Всё это, если говорить по существу, мешало сосредоточиться, а главное, удерживать в возвышенном напряжении писательскую интуицию, скользящую, как ориентир, впереди пера.
Исидор любил нырнуть в метро и через полчаса присесть на лавочку где-нибудь среди московской толчеи. Рассеянно оглядывая происходящее вокруг, он вынимал из рюкзачка ноут и с удовольствием спортсмена, выполняющего трудное упражнение, принуждал сознание не реагировать на явления окружающей жизни. Это, казалось бы, простое насилие над собой выполнить было совсем не просто! Окружающая действительность беспокоила глаза, забиралась в нос, влетала в уши и даже умудрялась коснуться кончика языка, обволакивая полость рта каким-то противным сладковатым привкусом. Когда же, цокая на каблучках по асфальтовой дорожке, мимо пробегали очаровательные женские ножки, стройные,