Мир, создающий свежести плоды.
Вздох марта, гул забот тоскливых,
Каких-то властных сил крутой напор.
Раздумий потных грустные мотивы,
В груди – потуги творческой позор.
Портрет фаюмский смотрит сквозь гирлянды,
И диск луны так ненавязчиво завис.
И запись старая откуда-то слышна:
Рахманинов играет «Вокализ».
Стук башмаков – горизонтальный шорох,
И дискотечный визг на этаже.
Проблем житейских бесконечный ворох,
Собрание ворон на краденой меже.
Не то ночной бедой, не то весенней сагой
Пахнёт от закоулков лопастей.
Ты, Красноярск, живёшь промозглой брагой
Твоих, как пламя адово, огней.
«Пустота…»
Пустота
невосполнимая,
Суета
неудержимая,
Обречённость
несразимая,
Безысходность
неделимая
И тоска
неумолимая.
Крест
Две плоскости сразились меж собой.
Одна застыла твердою землёй.
Другая вертикально вверх пошла
И поднебесный Дао родила.
Из четвертованных стихий, времён и мест
Роза ветров оборотилась в крест.
Не бойся, друг
Тебя ужалит сталь клинка —
Не бойся, друг, ты жив пока.
Расколет дух предательств меч —
Не бойся, друг, ты не в тюрьме.
У горла – анаконда-ложь —
Не бойся, друг, переживёшь.
Башня синих лошадей
На перекрёсток трёх ветров,
Где мхом укрыт галун,
Аллюром пёстрогривых снов
Лети, степной скакун.
В осоку чащ домчись, круша
Барьер клешни ветвей.
Взрастёт подковой радуга —
Индиго слёз елей.
И тут высокий видишь холм,
Где нет земных оков.
Плывёт табун на небосклон
Велюрной рябью облаков.
Сюда ты мчался, теребя
Хрусталь грибных дождей.
И вот новорожденье дня,
Где башня синих лошадей,
Где башня синих лошадей.
Из-под кнута кирпичных штор
Сбежал ты, холку вздув.
Мир человеков – злой кондор,
Зажавший волю в клюв.
Беги от многозевных стен
Асфальтовых путей,
От жадных шелудивых мин
Тщедушненьких людей.
Сокройся от лоскутной лжи,
От сети городов,
Скорей спеши, стремглав спеши
В прохладу родников.
Где в перламутровой среде
Рассветный тонет парк,
Где башня синих лошадей,
Где башня синих лошадей,
Что написал Франц Марк.
Волна