– А что Дональд? – спросил Эйлс, явно намекая на то, что Бэннон далеко ушел от главного.
– Он в теме.
– Сконцентрирован?
– Он со всем согласен.
– Я бы не давал Дональду слишком часто напрягаться, – пошутил Эйлс.
Бэннон фыркнул.
– Слишком часто, слишком редко – это мало на что влияет.
– А как у него с русскими? – дожимал Эйлс.
– Когда он поехал в Россию, то рассчитывал увидеться с Путиным, – сказал Бэннон. – Но Путину он был до одного места. А он все пытается.
– На то он и Дональд, – заметил Эйлс.
– Это нечто, – сказал Бэннон, который уже привык смотреть на Трампа как на такое чудо природы за пределами разумных объяснений.
И снова, словно отодвигая в сторону Трампа как слишком большое и сложное явление, которому оба должны быть благодарны и которое остается только терпеть, Бэннон, продолжая выступать в принятой на себя роли создателя президента Трампа, ринулся вперед:
– Китай – это всё. Остальное неважно. Не справимся с Китаем – не справимся ни с кем. Все очень просто. Там, где была нацистская Германия в 1929–30 годах, теперь Китай. Китайцы, как и немцы, самые рациональные люди в мире, пока не съехали с катушек. И они сделают разворот, как немцы в тридцатых. Это будет гипернациональное государство, и, когда это случится, обратно в бутылку джинна уже не загонишь.
– Дональд – это тебе не Никсон в Китае, – сказал Эйлс на полном серьезе, намекая на то, что Трамп в мантии глобального трансформатора – уже за пределами вероятия.
Бэннон улыбнулся.
– Бэннон в Китае, – произнес он одновременно с отменной помпезностью и кисловатым самоуничижением.
– Как мальчик? – спросил Эйлс, имея в виду зятя Трампа и его политконсультанта по всем вопросам, тридцатишестилетнего Джареда Кушнера.
– Он мой партнер, – тон, каким это было произнесено, намекал на то, что, даже считай Бэннон иначе, он все равно придерживался бы данной линии.
– Серьезно? – засомневался Эйлс.
– Он член команды.
– Он часто завтракает с Рупертом.
– Кстати. Тут ты мог бы оказать мне услугу. – Бэннон потратил несколько минут на обихаживание Эйлса, чтобы тот помог им укротить Мёрдока. Эйлс после его изгнания из Fox затаил зуб на медиамагната. В последнее время Мёрдок частенько увещевал избранного президента, призывая его к умеренному курсу, – довольно странный разворот во все более странных течениях американского консерватизма. Бэннон хотел, чтобы Эйлс намекнул Трампу, чьи всевозможные неврозы включали в себя страх утраты памяти и старческое слабоумие, что у Мёрдока этот процесс уже пошел.
– Я ему позвоню, –