Лестница оказалась невероятно длинной. Она тянулась в дюжину пролетов вверх. Последние пролеты не были так хорошо освещены, как нижние. Вейдок шел и думал о том, что все время, пока Тененталь был запечатан, внутри жили бессмертные бариды. Открытие казалось невероятным. Таймон, судя по всему, думал о другом.
– А эта Амелия, ты слышал про нее что-нибудь? – вдруг спросил он, пока они поднимались. – Сильна она в волшебстве?
– Не думаю, – Вейдок покачал головой. – Поначалу я решил, что у нее вовсе нет дара. Но когда она сказала, что из семьи Лидс, понял, что ошибся. Впрочем, я был недалек от истины. Ее мать, Алиса Лидс, разделила свой волшебный дар на семь неравных частей. Томас Лидс, старший сын, получил самую большую часть – половину дара. На долю Алекса Лидс пришлась четверть, Тине Лидс досталась восьмая часть. Каймила Лидс получила одну шестнадцатую, а Ариэль Лидс – тридцать вторую часть. Теперь ты можешь догадаться, сколько дара выпало на долю младшей дочери – Амелии Лидс.
– Как раз, чтобы подпалить свечку, – пробормотал Таймон. – Считай, что она бездарна. Пустышка.
– Видишь, к чему приводит замужество, – рассмеялся Вейдок. – Алиса Лидс сейчас очень слаба в отношении магии. Она отдала дар своим детям, но, думаю, она вполне счастлива. Ведь у нее четыре дочки и два сына.
– Младшие вправе таить обиду, – Таймон стал подниматься за Вейдоком. – Получается, что их обделили. Наследство неравно.
– Люди вообще неравны, – сказал Вейдок. – И зависть пропитала наш мир до основания. Что грустно. А детям Лидс грех жаловаться. Дар был немаленький. В академиях орденов с успехом учатся волшебники, чей дар много меньше дара Амелии Лидс.
– Ну да, это те, кто подметают полы и моют окна, – проворчал Таймон. – Делают они это, вне всякого сомнения, с успехом.
– Олли, какой же ты порой гадкий! – сказал Вейдок.
На верху последнего пролета их встретила уже знакомая им чернокожая телохранительница. Она не проронила ни слова, ее выражение лица никак не изменилось с монументально каменного, когда она увидела гостей. Она только едва заметно кивнула и открыла перед ними дверь.
Они вошли в просторную гостиную. Там тоже горели свечи. За окнами хлестал ливень, и ветер нес клочья облаков по небу. А здесь в камине полыхал огонь, и было уютно и тихо. Седайские ковры скрадывали звуки шагов, и было слышно, как сыплется песок в песочных часах. Часы стояли на круглом столе, а возле стола возвышалось кресло из дуба и парчи, с высокой спинкой. Предназначалось оно, как следовало из размеров, для гиганта. В кресле сидела Амелия Лидс, одетая в черное шелковое платье, сложив руки на коленях, едва доставая ногами в черных туфлях пола. В огромном, явно не по ее размерам, кресле она походила на нарядную куклу еще больше, чем в темнице при неярком свете фонарика.
– Прошу прощения, господа, что не встретила вас, – проговорила она слегка картаво. – Вы застали меня врасплох.
– Закончилось терпение ждать? – осведомился Таймон.
Девочка