– Спасибо. Вот разве только хлебушка заграничного попробовать. – Дарья Даниловна взяла два кусочка – белого и серого. – А этот, должно быть, ржаной, – заметила старуха, жуя серый хлеб.
– Да вы ешьте больше, не стесняйтесь, вот фарш колбасный, курятина тушёная.
– Не ем я мясного, но, если дозволите, возьму колбаски для детей, они, бедолаги, поди, и вкус колбасы забыли. – Говоря это, Дарья Даниловна взяла четыре кусочка колбасы, подошла к печи, подала детям и Анке.
В это время дверь без стука распахнулась и в хату ввалилась, словно огромная копна, довга Аришка.
– Добрый вечер! Звиняйте за беспокойство, – пробасила она, оскалив большой рот с жёлтыми рядами зубов, похожих на клавиши рояля.
Денис Иванович кивнул. Старший офицер, как галантный кавалер, поднялся навстречу, а молодой уставился на гостью с нескрываемым любопытством и удивлением, лопоча что-то по-немецки.
Но Аришка ничуть не смутилась, в свою очередь уставилась на молодого немца и воскликнула:
– Ишь, какой весёлый!
Потом обратилась к Дарье Даниловне:
– Я к вам, тётя Даша, за огоньком, нечем печь растопить, погасли все угли.
Дарья Даниловна подала Аришке истёртую коробку, в которой оставалось несколько спичек.
– Садитесь, мадам, – любезно пригласил немец, подвинув гостье стул, и тут же, налив в стопку вина, предложил: – Выпейте?
– Та што вы, я непьющая, – застеснялась Аришка.
– Это слабое десертное вино, – объяснил офицер.
– Довга Аришка! Довга Аришка! – вдруг защебетали детишки, сидящие на печи.
Аришка насторожилась, косо глянула в сторону печи, потом, сделав свирепое лицо, крикнула:
– Цытьте!
Детвора умолкла. Аришка снова заулыбалась и протянула руку к стакану.
– За что же, мадам, будем пить? – спросил немец.
Аришка в нерешительности засмущалась.
– Она у нас не мадам, а что ни на есть мамзель, потому как замужем не была и с хлопцами не водилась, – посчитал своим долгом заметить Денис Иванович.
Довга Аришка зарделась, опустив глаза.
– Простите, мадемуазель, ваш тост? – не унимался офицер, находившийся в отличном расположении духа.
И тут вдруг довга Аришка смело откинула голову и решительно произнесла:
– Со всей своей удовольствией выпью за здоровье вашего Гитлера!
Брови старшего офицера дрогнули и сошлись у переносицы, образовав глубокую складку. Светло-голубые глаза сощурились, потемнели, лицо побагровело. Он порывисто встал, резким движением руки вырвал стакан из рук Аришки и поставил на стол. Рука его легла на кобуру пистолета.
– Вон отсюда! – гневно крикнул немец.
Застывшая с разинутым ртом, перепуганная Аришка заморгала тяжёлыми веками и стала пятиться к двери. Открыв спиной дверь, она провалилась в темноту ночи.
– Омерзительное, гадкое существо, – процедил сквозь