КОГДА-ТО
Меня угораздило родиться у красивых и успешных по всем статьям людей, но по сути в гнилой и гадкой семейке, где Он и Она счастливо нашли друг друга по принципу «дрянь к дряни липнет».
Он, самый русский из русских – весьма среднего роста, с пшеничными когда-то в юности густыми волосами, сильно поредевшими уже к тридцати и обнажившими похожую на тонзуру лысину, серыми глазами и невнятными чертами, в которых явно просматривался монгольский след, был по натуре нарциссом самовлюблённым (может, и у ботаников есть такой термин на латыни). При этом неглупый и удачливый во всём, за что ни брался. С амбициями и без каких-либо моральных заморочек и устоев. Вот такой прямо со школьной парты, когда смекнул, что судьбу в этой стране легче всего сделать, полностью посвятив себя игре «Мы строим коммунизм, и танки наши быстры». Бывают такие способные, шустрые мальчики. Очень целеустремлённые мальчики – именно из маргинальных низов (ах, простите, за откровенность, дедушка и бабушка!). Чем маргинальнее, тем злее и целеустремлённее, кстати.
К сорока годам папа сумел без большой кровопотери отбить у судьбы вполне хлебное и синекурное местечко чиновника в министерстве внешней торговли. Помимо блестящего старта в виде комсомольской карьеры и знания иностранных языков, у отца с юности имелся океан честолюбия, наглости, умения работать локтями и никаких тормозов в подковёрных играх. Предательство, когда выгодно, шпионство – для удовольствия начальства, подписание подмётных писем – да ради бога, лишь бы на здоровьичко и в дело. Всей этой гадости в его душонку было наложено с избытком, с добавкой, с горочкой. Его родители, мои бабушка и дедушка – простые были люди, проще некуда. Считались рабочими – дед служил охранником на складе, а бабка наводила чистоту в заводоуправлении. Пили оба, оттого и ушли рано: дед спился и умер, не дожив до пятидесяти, бабушка ненадолго пережила мужа. Но отец любил подчёркивать своё «рабочее происхождение», гордился им и не забывал при случае поминать, что «В нашей прекрасной стране всем открыты дороги в любую высь. Я – тому яркий пример».
Мамаша моя – это удивительное нечто. Она, безусловно, особенная. А с учётом того, в какой семье родилась и как воспитывалась, – уникум. Жили-были добропорядочные инженеры-конструкторы, верившие в светлое коммунистическое завтра, неприхотливые в быту, кристально честные и старательные в работе, любители туристических походов и посещения музеев по выходным. И растили они красавицу дочку. Ну, правда, красавица же получилась настоящая! Тогда в «совке» никто понятия не имел ни о какой Барби, а ведь девочка вышла, будто по лекалам той куколки скроенная: пышноволосая блондинка, стройняшка с самого детства и без всякого гадкоутяческого периода. Глазищи голубые, миндалевидные, ресницы будто приклеенные – длинные, загнутые, тёмно-пепельного оттенка. Когда мама лет в тринадцать стала их подкрашивать синей тушью, окружающие чуть в обмороки не падали от получавшейся