– Наль, если вы сейчас не выйдете, вы заставите нас обоих покраснеть перед отцом. Остается десять минут, – снова раздался голос Николая.
– Иду, я готова.
И, взяв быстро сунутый ей в руки маленький ридикюль с новым платком из точно такой же парчи, как платье, Наль вошла в свою комнату, где ее ждал Николай. Он был поражен ее видом. В платье со шлейфом, в туфлях на высоких каблуках, Наль казалась гораздо выше и тоньше обычного. Взгляд, которым обменялись супруги, сказал им обоим, что желание избавиться от людей в них было общим. Николай обнял свою жену, нежно и горячо поцеловал ее и тихо сказал:
– Наша жизнь принадлежит не нам, Наль. Мы должны жить на земле, для земли, для людей. Не тяготись сегодня суетой и теми, кто будет вокруг нас. Думай не о себе, а о каждом из тех, с кем будешь говорить.
Наль ласково возвратила поцелуй и ответила:
– Я постараюсь, мой муж, думать о каждом, когда буду с ним говорить. Но всякий раз, когда я пристально вглядываюсь в человека, я всегда чувствую, что в каждом живет беспокойство и страдание.
– Вот и неси, любимая, счастливая, благословляемая, успокоение и отдых тому, кто тебе встретился.
Раздались легкие шаги Флорентийца, и Наль поспешила раскрыть дверь, приветствуя отца.
– Я не хотела бы начать этот день, отец, с упрека. Но мыслимо ли приказать мне надеть такое платье? Дория говорит, что у самой королевы нет ни такой парчи, ни таких кружев, ни такого жемчуга.
– Их послал тебе Али, как и все вещи, которые ты нашла в своих сундуках. Он собирал все это не один год, – обнимая обоих супругов, говорил Флорентиец. – Сохрани это платье, кружева и драгоценности, и, когда поведешь к венцу свою первую дочь, передай их ей. А теперь пойдемте, наши свидетели ждут.
Спустившись в зеленую комнату, Наль была немало изумлена видом Сандры и лорда Мильдрея, во фраках, с блестящими цилиндрами в руках. Сандра был серьезен и, даже кланяясь и целуя руку Наль, не улыбался. Можно было подумать, что его смешливость пропала за ночь. Лорд Мильдрей подал Наль букет белых лилий и, смущаясь, сказал:
– Лилии дарит вам Сандра, уверяя, что вам немыслимо подарить иной цветок. Это – его дело. Я же прошу вас принять этот браслет, который мне дал, умирая, мой дед. Он был большой оригинал, жил отшельником, хотя был человеком богатым. Он велел мне передать эту вещь той женщине, которая станет мне женой. Или же той, чище и прекраснее которой я в жизни не встречал. Так как все сроки для создания семьи прошли – мне скоро будет тридцать лет, – я прошу вас принять эту вещь. Она, как я слышал, была передана моему деду одним восточным мудрецом.
И он подал Наль браслет из топазов и бриллиантов какой-то удивительной древней работы. Игра камней в нем поражала своей красотой.
– Говорят, что на этом браслете камни сложены так, что образуют слова. Но скольким лингвистам я его ни показывал – ни один не смог увидеть в камнях какой-либо надписи.
– Не разрешите ли вы мне взглянуть