Чему посвящена книга, которую вы держите в руках? О чем она? О любви. О вере. О надежде. О счастье и о том, сколь трудно порой его достичь, хотя кажется, будто оно совсем рядом. Это не путеводитель по чудотворным иконам и не учебник молитвы – молитве учит сама жизнь. Просто с книгами проще чему-то научиться и что-то осознать. И когда благодаря десяткам и сотням похожих историй нам удается понять, что мы не одиноки и нас всегда услышит Бог, которому можно доверить самое сокровенное, на душе становится легче.
Знаете, в чем истинное чудо? В том, что молитва меняет нас самих. Из злых мы становимся добрыми, из жадных – щедрыми, из разгневанных – кроткими и ласковыми. Стоит ли удивляться тому, что в нашу жизнь, как весенний ветер, врываются перемены?
Мы смотрим на лики святых, со смирением склоняемся перед иконой Всецарицы или встречаем любящий взгляд Спасителя, мы обращаемся к ним, мы говорим с ними, мы верим – и мы меняемся сами, меняем мир, а когда случается чудо – в великой, непостижимой для нас тайне – мы становимся его свидетелями.
И если вам вдруг покажется, что в книге больше наставлений, нежели повествований о чудесных свершениях – да, это так. И причина этого в том, что эта книга – о нас с вами; о том, как общаются души; о том, как изменить себя, приходя с молитвой к Господу и Его святым – ведь на самом деле высшим даром становятся даже не сами чудеса, а то, что Господь слышит нас и не оставляет даже в самые сложные мгновения жизни.
Какой должна быть молитва любящего сердца? Это прекрасно выразил наш родной святой – Иоанн Кронштадтский, и вот что он сказал: «Меру достоинства своей молитвы будем измерять мерою человеческою, качеством отношений наших к людям. Каковы мы бываем с людьми? Иногда мы холодно, без участия сердца, по должности или из приличия высказываем им свои просьбы, похвалы, благодарность или делаем для них что-либо; а иногда с теплотою, с участием сердца, с любовью или иногда притворно, иногда искренно. Так же неодинаковы мы бываем и с Богом. А не так надо. Надо всегда от всего сердца высказывать Богу и славословие, и благодарение, и прошение; надо всегда от всего сердца делать всякое дело пред Ним; всем сердцем всегда любить Его и надеяться на Него».
Есть и другие слова: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам».
Наше сердце знает их истинность.
Глава 1
«Скажу вам слово о любви…»
Когда любовь спешит навстречу любви, все теряет свое значение. Время и пространство уступают дорогу любви.
О любви сказано так много, что кажется: добавить просто нечего. И самое главное – все уверены, что знают, что такое любовь. Так ли это на самом деле? Есть такое выражение: «Если знаешь, за что любишь, значит – не любишь». Скорее всего, так и есть. Это больше похоже на потребительское отношение: ты мне даешь то-то, а я тебя за это люблю. Но любовь выше этого. Любовь – это жертвенность, жертвенность без всяких условий, причем даже не замечаемая тем, кто приносит эту жертву, ибо что может быть прекрасней – отдать любимому человеку то, что имеешь?
«Нынче люди терпят неудачи, потому что ищут любви к себе. Правильно же – не интересоваться, любят ли тебя, но любишь ли ты сам Христа и людей. Только так наполняется душа» (преподобный Порфирий Кавсокаливит).
Что же такое любовь?
На что похожа любовь? У нее есть руки, чтобы помогать другим, у нее есть ноги, чтобы спешить на помощь к бедным и нуждающимся, у нее есть глаза, чтобы видеть горе и нужду, у нее есть уши, чтобы слышать людские вздохи и жалобы – вот на что похожа любовь.
Нет человека, который бы не хотел, чтобы его любили. Любовь нам нужна как воздух, без нее мы не можем всесторонне развиваться, творить, совершенствоваться, да просто жить! «Начертай, носи и храни в сердце постоянно слово “любовь” и с нею сообразуй все дела свои, – писал праведный Иоанн Кронштадтский. – Тогда пути твои будут правы, иначе ни в чем у тебя не будет порядка. Помни, что в сравнении с любовью все малоценно».
Итак, что же такое любовь? «Не будем говорить о любви, потому что мы до сих пор не знаем, что это такое. Может быть, это густой снег, падающий всю ночь, или зимние ручьи, где плещется форель. Или это смех, и пение, и запах старой смолы перед рассветом, когда догорают свечи и звезды прижимаются к стеклам, чтобы блестеть в глазах… Кто знает? Может быть, это мужские слезы о том, чего некогда ожидало сердце: о нежности, о ласке, несвязном шепоте среди лесных ночей. Может быть, это возвращение детства. Кто знает?»1
Как-то митрополит Сурожский Антоний (Блум) рассказывал: «…Мне пришлось раз стоять в ожидании такси около гостиницы “Украина”. Ко мне подошел молодой человек и говорит: “Судя по вашему платью, вы верующий, священник?” Я ответил: “Да”. – “А я вот в Бога не верю…”