из-за своего безразличия даже к тому, что она ела каждый день. Она могла есть ореховую пасту с хлебом целую неделю, запивая ее сладким чаем или подсахаренной водой. Ей не надоедало, она не переживала, она просто не хотела напрягаться. Отец же и вовсе предпочитал есть вне дома, наслаждаясь едой и выпивкой в компании своих друзей, выбирая каждый раз новый бар или закусочную, что были им по пути. Поэтому тот момент, когда отца посадили, не был для матери чем-то сложным в плане комфорта или каких-то ограничений. Не смотря ни на что, она любила отца, любила его очень крепко и не могла представить себе жизнь вдали от него. Как говорят, ей было очень тяжело мириться с его заключением, хотя она всегда ожидала, что это может произойти. Когда же отца убили в тюрьме, Маргарет просто сошла сума. Она совершенно перестала, есть и даже пить, она не говорила, она не гуляла, она больше не обращала внимания на меня, ее малышку Лили так похожую на ее мужа. Мне тогда было всего четыре года. Маргарет сидела возле окна днями и ночами. За мной бегали докучливые соседские бабушки-наседки. Они не были хорошими, просто им нравился мой огонек в глазах и шкодливая улыбка, им хотелось отвлекаться мной, ведь я была озорным и очень веселым ребенком. Спустя месяц у Маргарет стала идти носом кровь, и она часто падала в обмороки. Спустя еще месяц моя мать скончалась от рака головного мозга в местной больнице. Как сказали врачи, болезнь прошла скоротечно из-за стрессов и перенесенных потрясений. Плюс сама пациентка не желала бороться за жизнь, и мысленно только губила себя, ежечасно, ежеминутно.… После того, как мать умерла я досталась «по наследству» своему дяде. Ни бабушек, ни дедушек в живых уже не было давно, был только дядя – брат моей матери.
