Клим понимал, что светлого времени осталось не более двух часов. С Медведем договорились, чтобы он поторапливал проводников. Те смотрели на приготовленные топоры и пилы и горевали:
– Погиб Темный бор! А сколько там грибов было!
Клим взял у Гульки повод своего коня, и они с ним влились в тесный строй уставших конников.
Наверное, только через полчаса изменился тон завывающей бури, появился глухой шум, вскоре переросший в рев – боролись два великана: ураган с преградой из деревьев. Вокруг из белеси все чаще и чаще выныривали мечущиеся на ветру небольшие деревья, потом побольше, и вот они на просеке – по обеим сторонам – деревья. Теперь скрипели, трещали в завывающем ветре только вершины, а внизу проносились отдельные порывы. Просека пошла на подъем. Вожаки и первые конники остановились, остальные подтянулись, заходя в чащу.
Клим заранее договорился с Медведем о сооружении укрытия. Клим помнил, как построить кудеяровскую ледянку, но здесь не было глубоких лесных оврагов, опять же требовалось время, да при таком ветре… Свое укрытие Савва назвал большим чумом, и при учебе его сооружали. Десятники знали свои обязанности, теперь, когда стало ясно, что делать, все пришло в движение. Савва объяснил мужикам, что нужно для чума, они оказались толковыми, необходимое место было найдено без проволочек.
Для центральной части большого чума необходимы несколько вековых деревьев, стоящих рядом. С обеих сторон к ним подваливали другие так, чтобы их вершины зависали на кроне стоящих, а комели лежали ровным рядом. Уже через полчаса, повалив два десятка деревьев и выровняв их, образовали огромный шалаш, внутри которого сдвигали снег, срубали кустарник и свисающие сучья приваленных деревьев. Мелким ельником закрывали щели между деревьями, чтобы не сдувало их ветром, приваливали большими сучьями. Внутри настелили толстый слой лапника. Теперь ветер врывался только с торцов, которые быстро перекрыли. Завели лошадей и принялись их кормить.
Сумерки охватили лес, в чуме стало совсем темно. С двух сторон у торцов шалаша очистили снег и зажгли долгий костер, на который клали сухостойные сосны целиком, обрубив ветви. Невысокие языки пламени породили движущиеся тени и отражались радужными блестками в глазах коней. На кострах установили котлы десятков, грели воду и приготовляли жирную саламату. Пар и дым исчезали струйками в зеленых стенах чума-шалаша. Стало теплее, но было страшно тесно, кони стояли бок о бок в два ряда. Люди теснились между ними и с обеих сторон костров. Люди после еды сразу засыпали, иной раз стоя, прислонившись к лошади, ухватившись за седло. Десятники следили, чтобы вои переобувались в запасные портянки.
Кое-кто обморозил щеки, нос, один – ногу. Клим с Гулькой лечили – смазывали гусиным салом, бадейку которого Гулька прихватил из обоза. А снаружи свирепствовал ветер и усиливался мороз. Вдруг порыв ветра раздвигал ветви, и на людей и лошадей обрушивались горы снега. В образовавшуюся щель совали срубленную ветку и заплетали разогретым орешником…
На следующий,