Иван деланно засмеялся:
– Слыхали? Боярин с царем не согласен! От себя еще деньгу десятнику жалует! Ну как, Прокофий, одной деньги не мало ли?
Боярин залебезил:
– Не мало, государь, не мало.
– То-то… А ты, Юрша, сей день сослужил мне изрядную службу, больше той, о которой ведаешь. Этот конь – малая награда.
Юрша не понял намека, однако у него хватило толку с поклоном сказать:
– Благодарствую, великий государь! Пока жив, верным слугой тебе буду! Разреши на место встать.
Иван не ответил, только рукой махнул. Под завистливыми взглядами детей боярских Юрша малым галопом проскакал кругом и встал позади царя рядом со Спиридоном, тот наклонился к нему:
– Ловок ты, десятник! Всех обскакал! Ну, теперь держись!
Иван с усмешкой оглядел притихшую свиту.
– Что ж, бояре, травля удачной была. Спаси Бог тебя, Афанасий. Теперь и отдохнуть не грех.
Тронул коня, рядом с ним поехали отец и сын Морозовы, остальные начали занимать свои места по чину. В это время ветерок донес песню селян. Иван придержал коня, прислушался. Прокофий возмутился:
– Поют, треклятые! Про пост забыли! Афоня, утихомирь!
Иван остановил боярина:
– Не надо! – Некоторое время он задумчиво прислушивался к пению. – Вот этим могуча Русь. Целый божий день гонял ты их, Афанасий, для нашей потехи, а отдохнули чуток и запели… Они знают, Прокофий, что Петровки на дворе. Это у них русская душа поет.
Царь тронул коня и медленно поехал навстречу крепнувшей песне. Все двинулись за ним в полном молчании, только всхрапывали кони.
Неподалеку понуро стоял на трех ногах царский аргамак. Иван подъехал к небу. Конь даже не поднял головы, у него из глаз катились слезы. Иван, быстро отъехав, приказал:
– Ворона доставить в конюшню, ногу залечить, кормить и холить до смерти.
Как только царский поезд показался на холме, песня оборвалась. Селяне зашевелились, выстраиваясь вдоль дороги. Царь говорил, будто думал вслух:
– Вот и замолкли, государя увидали. Сейчас на колени падут. Жаль, денег не взял. Прокофий, одари их потом от моего имени. Смотри, не жадобь, проверю.
Царский дворец в Тонинском обширен: буквицей Т – «твердо» стоял он на холме между реками Яузой и Сукромлей. Слева, со стороны Яузы, царева половина, справа – боярина Морозова. Между ними – трапезная. От трапезной к Сукромле – жилье для охраны царской, дальше покои для знати, позади – холопья изба. Между всеми покоями коридоры, чуланы, переходы хитрые с лесенками и уголками укромными.
В царских хоромах большие комнаты, с окнами светлыми, слюдяными. Но Иван облюбовал себе каморку между трапезной и охранной, с оконцем маленьким, бычьим пузырем затянутым. Назвал эту каморку кельей своей – тут и прохладнее, и надоедливых мух поменьше. Находилась она возле главного перехода, вели к ней две двери, у обоих выставили рынд, которые строго шикали на снующую мимо дворню.
После охоты Иван прошел в келью, отказавшись