В 1964–1965 годах Деррида, для которого это первый год в официальной роли «каймана», посвящает «Хайдеггеру и вопросу Бытия и Истории» курс, оказавшийся достаточно новаторским, чтобы задуматься о его публикации в Éditions de Minuit. К его сожалению, студентов будоражат совсем другие вопросы: это год знаменитого семинара «Читать „Капитал“». Примерно за 10 занятий, которые впоследствии поспособствуют созданию книги, Альтюссер и его кружок – Этьен Балибар, Пьер Машере, Жак Рансьер и Роже Эстабле – разрабатывают понятие «симптомного чтения» и развивают идею «эпистемологического разрыва», отделяющего молодого Маркса, еще находящегося под влиянием Гегеля, от зрелого Маркса, по-настоящему марксистского. Деррида присутствует на некоторых семинарах, но чувствует себя там неловко и словно бы в изоляции, о чем он скажет много позже в одном из интервью, посвященном Альтюсссеру и марксизму, которое даст Майклу Спринкеру (по-французски интервью так и не было издано):
Вся эта проблематика казалась мне, несомненно, необходимой внутри марксистского поля, которое было также политическим полем, отмеченным, в частности, отношением с партией, в которой я не состоял и которая, если можно так сказать, медленно расставалась со сталинизмом… Но в то же время я считал эту проблематику не то чтобы невежественной или наивной, конечно нет, но, скажем так, слишком малочувствительной к критическим вопросам, которые тогда мне казались необходимыми, вопросам, пусть и обращенным против Гуссерля и Хайдеггера, но ставшим возможными через них… У меня было впечатление, что их понятие истории следовало бы подвергнуть такому вопрошанию… Мне казалось, что их дискурс уступает… сциентизму «нового образца», который я мог поставить под вопрос, но, конечно, я ничего не мог сделать, поскольку не хотел, чтобы мою критику смешивали с грубой и пристрастной критикой, поступавшей от левых и от правых, в частности от коммунистической партии[344].
Деррида чувствует себя тем более осужденным на молчание, что дискурс альтюссерианцев сопровождается своего рода «интеллектуальным терроризмом» или по крайней мере «теоретическим запугиванием». «Если ставить вопросы в стиле, представляющемся, скажем, феноменологическим, трансцендентальным, онтологическим… ты тут же вызовешь подозрения и будешь причислен к отсталым, к идеалистам и даже реакционерам». История, идеология, производство, борьба классов, сама идея «последней инстанции» все равно остаются для Деррида проблемными понятиями, не поставленными в должной мере под вопрос Альтюссером и его товарищами.
В этом ускользании я видел ошибку, как в плане мысли, так и в политике. И в том, и в другом… В том, что не были поставлены «фундаментальные» вопросы, вопросы об основаниях, о самих их посылках и их собственной аксиоматике… я видел тогда недостаточную радикальность и пока еще слишком