– Алексей Павлович, проработай, пропесочь ревнивца, как следует. Пусть смирит свою горячую кровь и пыл. Предупредите, что при повторном инциденте пощады не будет. За уголовные деяния загремит на нары.
– Может его пригласить, чтобы не томился в приемной?
– Нет, достаточно общения. Лишь из-за наших добрых, доверительных отношений я сделал снисхождение. К тому же нецелесообразно публично выносить сор из избы на потеху нашим конкурентам и завистникам. Сделаем это осторожно и аккуратно. Ничто не должно подмочить репутацию партийных органов и тружеников нашего благодатного края, – подвел черту под разговором первый секретарь обкома.
Макарец искренне, а не ради приличия, крепко пожал руку генерала и Добрич вышел в приемную, где его поджидал сумрачно-озабоченный Калач. Они вышли в коридор и Алексей Павлович сообщил:
– Гроза миновала, но ты не слишком обольщайся. Охлади свой пыл, я за тебя отвечаю головой и погонами. Слипчук вроде бы не намерен раздувать скандал, заявлять в прокуратуру. Но он страдает от увечий и поэтому подвержен перемене настроений. Вдруг решит, что на его карьере крест и задастся целью тебе отомстить. Обратиться в ЦК партии или в газету «Правда» и тогда большой скандал гарантирован. В случае следствия и суда твои шансы на оправдание ничтожны.
– Я в этом не сомневаюсь, – отозвался Вячеслав Георгиевич.
– Поэтому веди себя максимально осторожно, тихо. Не вздумай напиться и учинить очередную глупость. Во второй раз на мой спасательный круг не рассчитывай. Я тоже не всесильный, с трудом убедил Виктора Сергеевича в том, что ты глубоко сожалеешь об инциденте.
– Спасибо, товарищ генерал, Алексей Павлович. Я ваш должник, – положа руку на сердце, произнес майор.
– Хотя на чужой роток не накинешь платок, но постарайся пресекать среди сотрудников отдела слухи и наветы об этом случае,– велел начальник УВД. – Мы должны блюсти авторитет советской милиции и каждого ее работника.
– Так точно, товарищ генерал! – ответил Калач. Шум вокруг инцидента вскоре затих. Вячеслава Георгиевича освободили от должности, по партийной линии объявили выговор и, благодаря протекции Добрича, перевели на службу в Джанкой.
10. Перед сложной дилеммой
Об этой драматической истории я узнал, спустя пятнадцать лет после возвращения со службы в органах МВД в журналистику. Узнай я о ней перед тем, как сделать выбор, возможно, не стал бы менять профессию. Хотя и не жалею, ведь знания и опыт, приобретенные за четыре года работы в милиции, расширили диапазон моего литературного творчества. Кроме публицистики, лирической прозы и поэзии, я сосредоточился на создании остросюжетных, взятых из жизни, произведений: детективных романов, повестей, рассказов и судебных очерков.
До службы в милиции, активно сотрудничая с работниками правоохранительных органов: прокуратуры, милиции, суда, готовил статьи, репортажи, интервью