Мёд, катламу, лапшу.
Гости спешат, ускоряют шаг…
Я им рукой машу.
Воспоминанья о Стамбуле
Всё не уйдут из головы.
Гостиница, и вы на стуле —
Деревьев чертите стволы.
Из бездны бабушки и дяди
Встают рядами за спиной.
Они минуты этой ради
Соединили вас со мной.
Но почему так иллюзорен,
Так скоротечен этот час?
Но вы – оттуда – «Я спокоен.
А ты останешься. За нас…»
У меня в диктофоне ваш голос живёт,
Я включаю и слышу:
На Таксиме народ, и молитва плывёт
Над мечетью и выше.
На Таксиме народ, вы идёте вперёд
(Минареты и крыши),
Вы взлетите вот-вот – и закончится год.
Вы идёте всё тише.
Вы взлетите вот-вот – в золотой небосвод,
Ничего не попишешь…
У меня – в самом сердце – ваш голос живёт,
Говорит мне: «Ты слышишь?…»
…ворон каркнул: «Никогда!»
Следить за полётом осы, трясогузки,
Прочих летучих тел.
Вести – про себя – диалог не на русском —
С тем, кто тоже взлетел.
Искать в этих волжских рассветах, закатах
Черты Средиземного мо…
Следить за полётом пернатых, крылатых,
Не верить в их «never more».
Лучший город земли дышит морем, точнее,
двумя морями;
Я сижу у самой воды, здороваюсь с кораблями,
Я кричу: «Эге-ге-гей, я приехала, я вернулась!»
Я не знаю, как год прожила без любимых улиц,
Без огромных чаек, без гомона в старом
центре,
Я могла бы остаться, всю жизнь здесь прожить,
наверно,
Даже просто стоять, и считать минареты,
и плакать,
Я останусь – без всякой внутридушевной драки,
Без всех этих – «ну как же, какой остаться,
Нужно там, где родился, и там, только там
пригождаться…»
Ладно, ладно, пусть будет сердце с двумя
долями.
Я сижу у самой воды, здороваюсь с кораблями…
«В этом доме в 1931–1935 гг. жил композитор Фарид Яруллин»
Утром в субботу на улице тишина.
Но из этого самого дома, который обычно она
Созерцает из окон кухни, или вот так, вблизи,
Снова доносятся звуки – «жил» меняя на «жив».
Каждое утро – разные. Танец Шайтана – сейчас.
Огненной ведьмы косы, долгий неистовый пляс.
Это ведь только кажется – нет никого, тишина.
Глупые доводы разума. Музыка. Снег. Война.
Дедушке
Я знала с самого начала —
Он был из тех, которых мало.
Он был из тех,