Любовь лингвиста. Владимир Новиков

никак не больше одной пятой части столь смелых и рискованных решений. Черт, и я не воспользовался столь редкой и эффектной возможностью! Тем более что просто не представляю своего кровообращения и своей нервной системы вне связи с этим чуть полноватым, горяче-холодным и подвижным телом, с этой заводной, доверчивой и обидчивой душой. В промежутке между браками я находил, как многие мужчины, известное развлечение в том, чтобы в ходе вечерних встреч открывать по снятии одежд нечто слепяще-новое, но вскоре эти «киндер-сюрпризы» начали повторяться. Нет, я не бабник, я другой, созданный природой для долгой и прочной привязанности.

      Но вот этот Петров – иногда мне казалось, что Деля ждет от него матримониальных деклараций не менее страстно, чем от меня. Она женщина порядочная и имплицитно подразумевает, что на ней должны жениться все, кто в той или иной степени с ней связан.

      За пару месяцев удается уладить формальности и разводные, и брачные. Почти не изменившаяся за пятнадцать лет загсовская темно-синяя матрона именем Киевского района снова объявляет меня мужем тридцатитрехлетней, помолодевшей от радости женщины. Интересно: узнала ли регистраторша меня? Хотя что за вздор – у нее таких женихов тысячи, и не так уж редки среди них «дважды мужья».

      После предельно редуцированной свадьбы (свидетелей неприлично было бы не пригласить в близлежащий ресторан «Хрустальный», где фужеры отнюдь не хрустальны, но хотя бы скатерть белая и ничем не залита, где, как и везде, можно без риска нацелиться разве что на икру и на котлету по-киевски – в Киеве не был никогда: едят ли там такие? – с десертом, как и всюду, скверно: мороженое напоминает весенний снег и не на вид, а на вкус, а кофе… самое приличное, с чем его можно сравнить, – это застоявшаяся в трубах и наконец хлынувшая из крана после трехнедельного ремонта теплосети грязная горячая вода – после десерта и обмена оревуарами брачная ночь.

      – Может быть, наконец проявишь инициативу? Имеешь ведь законное право. Какой ты все-таки робкий…

      Но я уже умею не обижаться, а извлекать из этих колкостей дополнительное удовольствие…

      – Слушай, как-то действительно все по-другому… Мне даже мысль такая пришла: может быть, для женщин брак – это феномен не моральный, не социальный, а физиологический? Может быть, какой-нибудь гормон или там фермент брачный формируется под звуки Мендельсона? И все разговоры о самостоятельности и равноправии – ерунда? Что считает медицина по этому поводу?

      – Это не моя специальность. Ты же знаешь: я занимаюсь только мужчинами. В тебе ничего нового не нахожу, но люблю в принципе быть замужем. И вообще я уже сплю.

XIII

      А дочке моей теперь тринадцать. Она не помнит ни меня, ни этих стен, ни этого паркета, по которому сделала свои первые потешные шажки. Уже больше десяти лет бедняжку таскают по заграницам, что, на мой взгляд, отнюдь не лучший вариант образования и воспитания. А мне пока даже до Болгарии добраться не удавалось… Ну, давай родим толстенькую румяную девочку, я сам буду с ней нянчиться, гулять,