Видя, что ей никакими уговорами не вытащить падчерицу из тягостного настроения, леди Робсарт взяла бумагу, обмакнула перо в чернила и приготовилась писать.
– Господин мой, лорд Роберт, – с легкой дрожью в голосе начала Эми.
– Мы не можем именовать его лордом, – возразила мачеха. – Твоего мужа, государственного преступника, лишили этого титула. Насколько я могу судить, ему пока его не вернули.
– Меня это не волнует! – вспыхнула Эми. – Когда Роберт приехал свататься ко мне, он был лордом – и останется для меня таковым, как бы другие его ни называли.
На сей раз леди Робсарт не стала корить падчерицу язвительными замечаниями, хотя они так и вертелись у нее на языке. Она в точности записала слова Эми и остановилась, ожидая продолжения.
– Я не знаю твоих пожеланий насчет места моего дальнейшего житья. Должна ли я приехать в Лондон? – тонким детским голоском диктовала Эми. – Позволено ли мне жить в Лондоне вместе с тобою, мой господин?
Весь день Елизавета провела как на иголках. Она то и дело посылала фрейлин посмотреть, не показалась ли Екатерина в дверях большого зала. Мальчишки-пажи мерзли во дворе конюшни, выполняя приказ королевы: едва только леди Ноллис подъедет, приветствовать ее как самую важную персону и немедленно вести в приемную. Екатерина Ноллис была дочерью Марии Болейн – тетки Елизаветы. С молодой королевой ее связывали годы нежной и искренней дружбы, начавшейся в раннем и совсем не безоблачном детстве теперешней властительницы Англии. Екатерина была девятью годами старше ее. В Хатфилде сложился своеобразный двор, состоявший из детей и подростков, представляющих семьи высшей знати. Екатерина появлялась там лишь наездами. Но всякий раз, когда маленькой Елизавете было грустно и одиноко, ее двоюродная сестра как по волшебству оказывалась рядом. Когда Елизавета подросла, обнаружилось, что у них с Екатериной много общего. Та была девушкой высокообразованной, да еще и ярой протестанткой. Религиозные воззрения Елизаветы не отличались такой ясностью. К тому же в случае чего она рисковала гораздо сильнее, нежели Екатерина. Тем не менее принцесса всегда испытывала тайное восхищение бескомпромиссной ясностью взглядов своей двоюродной сестры.
Все последние, ужасные дни перед казнью Анны Болейн Екатерина оставалась рядом с ней. С того времени она прониклась непоколебимой уверенностью в том, что ее тетка невиновна. Мать Елизаветы не была ни распутницей, ни ведьмой, а пала жертвой дворцового заговора. Слова Екатерины служили тайным утешением Елизавете, раннее детство которой было омрачено отзвуками клеветнических нападок на мать. Когда королева Мария объявила войну еретикам и Екатерине с семьей пришлось покинуть Англию, Елизавета заявила, что ее сердце разбито.
– Успокойся. Скоро она будет здесь, – пытался убедить королеву Дадли, видя, как она ходит от окна к окну.
– Я ждала ее еще вчера. А теперь боюсь,