это меня взбесило ещё сильнее, именно это равнодушное спокойствие, он, видимо, решил, что я хорошистка, и это та оценка, которую я заслуживаю. Тогда я и бросила заниматься, а затем снова начала, и с таким рвением, он, может, думал, что я стану критику читать и чужие мысли повторять – мне эта критика абсолютно не нужна, я тоже умею думать, и если хочу, то очень даже хорошо. И я это ему доказала – для меня безумно важно было это доказать и именно ему – и он оценил, и я, наконец, стала получать пятёрки, одна в классе, а его пятёрки дорогого стоят. И как я теперь жалею, что у нас литература только дважды в неделю, мне кажется, я могла бы слушать его днями напролёт, он может говорить о чём угодно, и так говорить, как никто другой. И это его мысли, а не чьи-то чужие, у него невероятно много мыслей, мне кажется, ему не с кем поделиться, вот он нам их и говорит, сам себя ими развлекает, и всё. Я так рада, что встретила его, я так и думала, что такие люди существуют, что не может быть, чтобы таких людей не было, их мало, но они есть, люди достойные, мыслящие, необычные. Безумно хочется узнать такого человека поближе, жаль, что он совсем непроницаем, но раз есть он – значит, есть и другие, и они обязательно мне повстречаются. Как хочется наконец дождаться, как хочется, чтобы это поскорее случилось, но сейчас ещё рано, я ещё и сама не готова, я это чувствую, я ещё очень юная и столько ещё надо понять, а то возомнила о себе незнамо что, решила, что я умнее всех – а он мне очень хорошо показал, что я рано так начала думать, ещё учиться и учиться. И я чуть-чуть-немножко влюбилась в него, не то чтобы влюбилась, но он мне стал очень дорог, и я уже сейчас думаю, можно ли мне будет с ним когда я окончу школу общаться – какой он наедине? Я думаю, совсем другой, более духовный, всепроникающий как древние пророки, он страстный, и это очень высокая страсть, он глубокий, но особой глубиной, сокровенной. У него не те мысли, которые он говорит нам, этими мыслями он скорее играет, а наедине у него правдивые, заповедные мысли, из самого его сердца. И глаза у него другие, их взгляд становится спокойным, чистым, ясным как холодная заря.
* * * Я сегодня на улице встретила немолодую, лет семидесяти, женщину. Она была в длинном платье, очень стройная, шагала медленно и задумчиво, и у неё чудесные густые рыжие волосы с проседью, а глаза голубые как вода в глубоком озере, и столько в них горя. И я подумала, какая же она красивая, и представила какой она была в восемнадцать лет, и так же мечтала о любви, как и я, и совсем не изменилась с тех пор, только время оставило печать на лице и глазах. И как ей одиноко, как трудно, что всё уже позади, и её любовь, и её красота. А она ещё очень-очень красивая, и я стремлюсь себя вести и одеваться как такие женщины, она удивительная! И я пожелала в душе, чтобы Бог ей послал здоровья и силы, силы радоваться солнцу, как жаль, что оно осенью так редко заглядывает к нам… И мне очень хотелось с ней познакомиться, но ей было горько, и я не стала её тревожить, мне кажется, мы ещё встретимся.
* * * И я ещё думаю про него, что он ходит в церковь, а что он верит в Бога
