– Я обещал, что не трону. Поклялся. Ты мне не веришь?
– Простите, ваше высочество, – тихо и очень мягко отозвалась она. – Я верю, но у моего тела другая память.
Внутри и вправду поднималась холодная брезгливость, желание немедленно оттолкнуть, убрать от себя, вырваться любой ценой… Джиад напряглась, закаменела, не позволяя себе самое простое и подходящее – ударить.
– Я обещал! – яростно выплюнул Алестар. – Почему ты не хочешь поверить мне хоть немного? Я люблю тебя, понимаешь?
– Тех, кого любят, ни к чему не принуждают, – так же бесцветно напомнила Джиад, заставляя себя отвести взгляд от шеи рыжего, где так заманчиво и уязвимо билась маленькая жилка. – Вы не любите, вы хотите.
– А если и так? Я же хочу удовольствия для обоих, не только для себя. Память? Ладно, я понимаю. Так дай мне возможность все исправить, загладить, стереть…
Что он собирался заглаживать, сопляк дурной? Джиад едва не всхлипнула от непредставимого желания врезать по нечеловечески красивому лицу с ярко горящими глазами. Чтобы хоть что-то понял…
Нет, он не понимал. Смотрел, как умирающий от жажды на воду, и даже голос звенел негодующе. И он, наверное, действительно хотел быть ласковым, Джиад прислушалась к себе и той смутной связи, что протянулась между ними, но там, на другом конце трепещущих от напряжения нитей, не было гнева, похоти или желания унизить. Но какая разница?
– Пожалуйста, – прошептал принц, наклоняясь к ней и на удивление осторожно касаясь губами плеча через рубашку. – Просто позволь мне, прошу. Я буду нежным, я сделаю все, как ты захочешь… Это может быть так чудесно…
Ох, не к добру они встретили эту девочку, Эрувейн. Что уж там при виде чужого счастья сорвалось внутри Алестара с привязи, оставалось только гадать, но он дрожал всем телом, умоляя, и ясно было, что сам потом не простит этого якобы унижения.
– Джиад… – рыжий поднял голову, глянул ей в лицо пьяными от желания глазами. – Моя Джиад… Моя избранная…
– Не ваша, – с трудом выговорила Джиад. – Никогда не была и не буду. Вы забыли, что обещали мне? Отпустите. Я не ваша избранная, вы меня взяли силой – и это забыли?
Напоминать о собственном позоре было мучительно больно и мерзко, но рыжего следовало остановить сейчас, пока совсем не обезумел. Прилив ли, оскорбленная гордость, Арена – все сразу плескалось в синих расширенных зрачках, кипело, как в ведьмином котле.
– Я просил прощения, – тающим ломким голосом напомнил Алестар. – Просил, умолял, помнишь? Мне действительно жаль. Сколько еще просить? А если ты никогда не простишь?
«А я должна?» – хотелось закричать Джиад, но она лишь сильнее стиснула пальцы на длинном