Поворчав, что мог бы подняться самостоятельно, но время не ждёт, успокоился и уселся в кресло. Поднявшись, Лонгвей остановил кресло и оставил его на террасе. Хотел было идти в гостиную, но быстро передумав быстрым шагом направился в сторону своего кабинета, там его встретил Тайфун и без лишней церемонии повёл в гардеробную. В коридоре перед гардеробной комнатой их встретил дворецкий, от которого осталось только название и набор исполняемых им обязанностей.
Дворецкий представлял собой прозрачного человекоподобного робота, состоявшего из мягкого материала похожего на силикон, внутри которого текли разноцветные огоньки.
Гардеробная представляла собой небольшое помещение с огромным проектором зеркала и парой полочек, на которых лежали генераторы одежды, похожие на небольшие белые таблетки.
Осмотрев Лонгвея, дворецкий сообщил ему, что у генератора гардероба находящемся на Лонгвее, заканчивается срок службы и не мешало бы поменять его на новый. Вздохнув Лонгвей провёл ладонью по своему левому плечу, халат мгновенно исчез, а на плече появилась маленькая белая таблетка. Сняв таблетку с плеча отдал её дворецкому и тут же взял другую, предложенную им. Прикрепив новый генератор себе на плечо, провёл ладонью по нему, тут же на Лонгвее появился классический костюм с белой рубашкой, а на ногах чёрные лакированные ботинки. Он подошёл к зеркалу и проводя пальцем по рубашке с верху в низ, стал выбирать галстуки. Один за другим на белой рубашке стали появляться галстуки различных цветов и конфигураций. Лонгвей выбрал, как ему показалось, подходящий галстук, осмотрел себя с ног до головы в зеркале и одобрительно хмыкнул.
Дворецкий сказал избитую уже давно надоевшую Лонгвею фразу:
– Великолепно выглядите, господин Люй.
Лонгвей, не задумываясь, машинально ответил:
– Спасибо большое тебе дворецкий, за твою помощь.
Лонгвей всю свою прислугу называл по исполняемым ими обязанностям, не давая никому из них имён. Считал, что это не особо важно для него. Главное, чтобы они хорошо выполняли свои функции.
За что Тайфун в шутку называл его закоренелым прагматиком.
– Станешь тут прагматиком, к своим пятьсот пяти годам, – усмехнувшись, подумал Лонгвей. – Когда самым главным в жизни, становится получение практических результатов, а всё остальное отходит на второй план.
Лонгвей стоял и молча разглядывал себя в зеркале.
– Видно, вот она старость собственной персоной пришла и ко мне. Хотя, по старым общечеловеческим меркам мне всего пятьдесят семь лет, а это должно выглядеть как зрелость, а не преклонный возраст. Но за пять веков жизни, в душе я стал просто старой развалиной, боящимся всего нового. – Глядя в зеркало Лонгвей изобразил подобие улыбки.
Улыбка получилась натянутой,