– На мой толк, Алехан, прежде всего рогатиной нам хохлацкой заручиться. Тогда все как по маслу пойдет.
– Какой рогатиной?!
– Хохлацкой. В ней вся сила! – смеялся, шагая, Григорий.
– Что ты приплетаешь? Какая хохлацкая рогатина?
– А гетман! Граф Кирилл Григорьевич.
Алексей Орлов усмехнулся и тряхнул головой:
– Мудрено. К Разумовским и ворот не найдешь; не знаешь, с какой стороны и подъехать к ним. Они оба доки мягко стлать.
– Говорю – пустите меня!
– Пустите! Рано. Что зря в петлю лезть! – отвечал серьезно младший брат. – Они по первому слову велят тебя арестовать и поедут к государю… Нам за тобой вслед и пересчитают всем головы. Да и зачем? Мы еще и не знаем сами, с какого конца взяться.
– Гетман не таков человек, чтобы доносить. Да и хитер. Он, поди, давно носом чует, чего вся гвардия желает.
– Вся гвардия! Вся ли, Гриша? Кабы вся-то желала, так мы с тобой не болтали бы зря, а дело делали.
– Ну а не в пример мудренее, говорю, начать, коли гетмана не достанешь себе.
– Начинать-то, Гриша, покуда нечего, а то и без него обойдемся. Что тут гетман?.. А тяжел ведь, проклятый. Руки обломаешь об него.
– Гетман-то? Да, ленив на подъем; как все они, сказывают, хохлы.
– Вот этот гетман тяжел, говорю! – рассмеялся Алексей Орлов и бросил лапу животного.
Братья остановились отдохнуть и молча стали над медведем.
– А вот что, Гриша, – выговорил вдруг Алексей. Веселый и бодрый голос его понизился и звучал иначе. – Ты подумал ли о том, братец, что ныне пост идет? Не за горами и Страстная да говенье. Как же теперь быть, если священник на духу что-либо такое к нашему делу подходящее спросит вдруг?
– Не спросит, не бойсь.
– Не спросит? Ты всегда так. Ну а спросит, говорю?..
– Да с чего ж?..
– А хоть с того вот, что уж месяц целый то и дело у нас спрашивает всяк: что у тебя на дому за сходбища да что мы засиживаемся за полночь? Пить не пьем и спать не идем.
Григорий Орлов глянул на брата и молчал.
– А лгут, Гриша, на исповеди только перекрести из татарвы.
– Вестимо. Но и открыться на духу, Алеханушка, хоть бы малость – избави бог. Не можно. Поп из-за камилавки – из мухи слона сделает и в набат ударит.
– Вот то-то и есть! Я вот эдак и думаю все: как быть?.. – тихо выговорил Алексей.
И два молодца-богатыря задумались, стоя над мертвым мишкой. Огромное лохматое животное, сраженное в пятиминутной борьбе, было для них дело заурядное, над которым думать не пришлось. А говеть или нет, лгать на духу или нет – это был вопрос далеко не заурядный. Было о чем молодецкие головы поломать.
– Что ж? Отложи говеть до времени, – вымолвил наконец Григорий Орлов. – Бог простит!
– А ты, Гриша? – с изумлением воскликнул брат.
– Вестимо, тоже… Я, ты знаешь, завсегда за тобой. Как ты… А попадемся в чем после, так в Березове уж и отговеем, – усмехнулся он. – И времени-то там у нас, Алеханушка, много будет, Богу-то молиться.