Пожарный император
Выйдет иной раз Иван Андреевич Кравченко во двор, оглядит с тоской свой большой красивый дом и в сердцах произнесет:
– Эх, и зачем я только на тебя пять лет силы свои тратил? Теперь хоть бери да ломай.
Просторно и одиноко ему в этом «дворце», с такой любовью построенном для жены Манечки и своего «боевого расчета» – трех озорников-сыновей. Разве думал-гадал, что уйдут от него в «мир иной» и дорогая Маня и один из ребят. А двое других, обзаведясь семьями, навсегда «улетят» из отцовского «гнезда».
Вздыхая, опустит мисочку с остатками вчерашнего обеда перед единственным теперь членом его семьи – огромным черным псом.
– Что, друг Атос, -с горькой улыбкой потреплет его за упругую
шею, – будем с тобой бобылями свой век доживать…
«А ведь сколько всего позади, – подумается ему, – и дорог пройдено, и друзей нажито, а потом по жизни растерянно».
– Пол-Европы прошагал я, пол-земли, – вдруг запоёт Иван Андреевич, и перед его глазами вновь и вновь проплывут картины давних лет, нахлынут грустные и счастливые воспоминания.
…Год тридцатый. Старая Криуша. В доме Кравченко – шум, суета.
– Ой, да что же мне теперь делать-то, – причитает мать, прижимая к груди крохотного Митю, – куда ж я с такими малышами?
Только и смог понять в этой неразберихе двухлетний Ванюшка то, что высылают в далекий Казахстан деда Фиму, а вместе с ним и всю его семью: брата, сына с невесткой, внуков.
Эта, политая слезами матери, дорога стала для маленького Вани первым испытанием в жизни…
Покормив собаку, Иван Андреевич окинет хозяйским взглядом двор и, заметив на заборе оторванную штакетину, возьмется за молоток.
– И всего-то сил осталось, чтоб гвоздь забить, – усмехнется он, а ведь в былые времена…
И память вновь унесет его в те бесконечно далекие годы…
…После четырехлетней «ссылки» – опять на родной земле. Он – шестилетний мальчик. Сладко посапывая, досматривает последний утренний сон.
– А ну, вставай. Соня, – будит его дед Федор, – светать начинает, пора коров гнать.
Ваня нехотя слезает с полатей и, потирая кулачками глаза, натягивает штанишки. А потом, взяв в одну руку кусок хлеба, в другую – длинную палку, плетется за колхозным стадом. Ранки на разбитых от длительной ходьбы ногах, соприкасаясь с утренней росой, вызывают у мальчика боль. Но он уже привык терпеть ее. Не зря же дед всегда говорил: «Терпи, казак, атаманом станешь». Подпрыгивая, бежит в одну сторону, в другую, заворачивая коров, которые то и дело отбиваются от стада.
– Вот бестолочи-то, – иногда не выдерживает