– Ребенок? У Кэрол? – Густые темные брови Джима взлетели вверх. Он не знал, что у меня есть дочь, более того, я уверена, он понятия не имел, что я была замужем.
– Да. Это девочка. Ее зовут Мисси.
Я готова была поспорить, что это имя было знакомо моему брату. В детстве, мы безумно хотели с ним сестру, и вечно доставали маму вопросами о ней. Мы даже имя ей придумали, то самое, которым я, в дальнейшем, нарекла свою дочь.
– А муж? – Джим прикусил нижнюю губу, его взгляд вновь уставился на воды Темзы.
– Умер несколько лет назад. Мистер Уилсон, теперь вы, единственный родственник Мисси.
Джим непонимающе моргнул.
У него был безумно смешной вид, как тогда, когда он в шестилетнем возрасте съел все конфеты, а сказал, что это не его рук дело, даже не удосужившись стереть остатки шоколада с губ.
– Я не могу… – Он пребывал в замешательстве, и его баритон превратился в отчаянный возглас. – Я не могу быть ее опекуном!
Миссис Конахан молчала, решив дать время Джиму, для переваривания услышанного.
– Есть кто – то еще? Хоть кто – то?
Женщина отрицательно покачала головой.
– Если вы не возьмете на себя эту роль, боюсь, маленькая Мисси отправится в детский дом.
Джим поднялся, и отойдя к окну, потер лоб вспотевшей ладонью. Он старался дышать ровно, однако, от него на несколько метров разило волнением, которое выдавал растерянный взгляд.
– Я не люблю детей. – Произнес после долгого молчания Джим, не оборачиваясь.
– Это не обязательно. Вы можете отдать ее в частную школу и видеть только на каникулах. – Миссис Конахан, тяжело вздохнула. – Мисси потеряла мать, пускай, они были не особо близки…
– Как это? – Джим резко обернулся и уставился на женщину.
Та, не долго думая, ответила:
– Ваша сестра… была не самой лучшей матерью. Ее муж, страдал от алкоголизма, и употреблял наркотики. Они жили не бедно, однако, буду с вами откровенна, вашей сестре было наплевать на дочь.
Джим поморщился. Я уверена на все сто процентов, что в тот момент, он сравнил меня с нашей матерью. Несколько секунд, он молчал, раздумывая над тем, как же ему поступить.
– У нее карие глаза. Как и у вас. – Решила не молчать Элизабет, но Джим, не обратил внимания на ее слова. Он, твердым шагом вернулся в кресло, и прикусив губу, сказал:
– Мне не очень приятно такое говорить. Но, из меня никудышный опекун. Я не готов взять на себя такую ответственность.
Будто ожидая, что услышит именно это, Элизабет Конахан, неспешно встала, и неожиданно, принялась копошиться в своей сумочке. Джим ожидал от нее чего угодно, но не этого. Он с интересом наблюдал за движениями миссис Конахан.
– Вот. – Женщина положила на стол свою визитку, от которой пахло приторно – сладкими духами. – Позвоните, если передумаете.
– Боюсь,