– Что ж, недаром студенческий хлеб ел! Так, семейное положение: холост. Это – неплохо. Пока молодой по заводам поездишь! Михмих, зайди! – нажал на кнопку селектора Петров.
Прибежал Михмих (он же Михаил Михайлович) высокий румяный толстяк.
– Этого хлопца отведешь в кадры. Скажешь: я велел оформить к тебе в отдел. Будет кому в колхоз, «на картошку» ездить. А то ты изнылся, что у тебя в отделе одни женщины. Та – мать-одиночка, у этой – внеплановые менструации. Твои коллеги жалуются: не хочешь помогать сельскому хозяйству, за их счет выезжаешь!
***
До «картошки» Вадик не дотянул. На следующий день «загремел» на сенокос. Село Гололобово раскинулось на живописных холмах в ста тридцати километрах от Москвы. За зеленоватой рекой Осётр переливался белизной церквей и зеленью садов Зарайск. Покоем и душистыми травами веяло от этих холмов и полей, прочерченных перелесками и шоссейками, Осётром с его притоком Осётриком. Запах скошенного сена сменили августовский зной и жар идущий от обмолоченного зерна. Затем наступил нежный в своей первой половине сентябрь. Во второй половине этого месяца досталось всем. Вода с неба, вода под ногами, вода вперемешку с грязью и картофелем в руках. Муромцев вернулся в Москву только в начале октября. Его не меняли весь сезон шефских работ. Лишь уполномоченный от парткома министерства перед очередной сменой говорил ему:
– А вас лично Викентий Арсеньевич просил задержаться еще на две недельки!
В колхозе Вадик заработал несколько десятков рублей. В «Союздиметиле» ждала зарплата – за три месяца несколько сотен. «Понятно, почему колхознички не работают, пьют», соизмерил парень две получки. В отделе Муромцева встретил довольный Михмих:
– Наслышан! Вел себя на сельхозработах молодцом! Много не пил, с девчатами не гулял, лишнего не болтал. С завтрашнего дня приступаешь к занятиям на Высших государственных курсах по патентоведению и изобретательству. Это – будет твой участок работы. Викентий Арсеньевич распорядился. Здесь у нас небольшой «завальчик»… Надо, чтобы молодой, энергичный, используя полученные на курсах знания, навел порядок.
Не успевший отвыкнуть от учебы Вадик с энтузиазмом приступил к занятиям на курсах. Полдня он учился, полдня разгребал «небольшой завальчик», исправляя ошибки в оформлении изобретений и рационализаторских предложений. Все чаще Вадик видел в числе соавторов изобретений и «рацух» фамилию Петрова. Почти везде в качестве соавторов фигурировали директора заводов и научно-исследовательских институтов. Муромцев прикинул. Оказалось, что непосредственный рационализатор получает со своего предложения десятки рублей, директор завода – сотни, а Петров – тысячи. Вадик понял, что идет наглое обирание трудяг, бессовестное обирание государства. Он поделился выводами с отцом.
– Молчи лучше! – ответил тот. – Сейчас сталинские времена возвращаются.