– Гораздо лучше, – уверил я его, закрывая за собой дверь.
– Ну вот и отлично, – хлопнул он меня по плечу. – А то с дохлой миной, да к своим?! – продолжил он. – Тогда пошли, трансфер до клиники уже ждет нас.
Спустились и сели на заднее сиденье, наверное, по привычке.
Только сейчас я заметил, что Джус ставит между нами пакеты с едой из нашего ресторана. И когда только успел?
Заметив этот мой взгляд, он усмехнулся.
– Мы же не будем менять наших маленьких традиций? – уточнил он.
– Нет, не будем, – согласился я с ним.
– И все равно ты какой-то заторможенный сегодня. Может, тебе сегодня на обучение лучше не ходить? – предложил он.
– Да я и сам решил взять отпуск на пару дней, – пояснил я Джусу.
– Ну и правильно, – одобрил он мой выбор. – Пожалуй, я так же сделаю. Время-то позволяет!
Я согласно промолчал. Подъехали.
Уже по традиции Джус на рецепции выписал два пропуска – для нас двоих.
Уже поднимаясь на лифте на этаж с палатами, где лежали наши, он уточнил:
– Ты уже решил, что говорить Марине? А то будем говорить разное! Нехорошо получится!
– Более или менее. – Я пожал плечами. – Я решил ей рассказать почти все. Ты рассказывай Татьяне все, что сочтешь нужным. А там, по идее, оно со временем само все срастется.
– Логично! – ответил Джус. – Только ты смотри с подробностями не переборщи.
– Я постараюсь, – честно ответил я, и двери лифта открылись.
Мы прошли по коридору и разошлись по своим палатам.
Марина не спала и радостно заулыбалась при виде меня. Я поцеловал ее и протянул ей пакеты с едой, стараясь тоже улыбаться, но, видно, хреново это у меня получалось. Взглянул на Валерика. Совсем большой уже стал. Но по-прежнему весь в проводах и трубках.
Я пододвинул кресло и, усевшись в него, посмотрел на Марину. Только сейчас заметил, что к еде она не притронулась, отставив пакеты с едой в сторону и внимательно наблюдая за мной. Наши глаза встретились.
– Полковник, давай начистоту! – сказала она, не сводя своих глаз с моих. – Все по порядку. Что там у вас произошло?
И я начал свой рассказ. Все по порядку. Стараясь ничего не упустить. Исключая только свои отношения с Илли. Но когда я рассказывал о ее смерти, на глаза непроизвольно навернулись слезы.
Марина пораженно молчала, глядя на меня.
Я полез в карман и достал коробочку с бриллиантовым сердцем. Протянул ей.
– Что это? – еще не открывая ее, поинтересовалась она.
– Это мое оставшееся сердце, – сказал я, глядя в ее глаза. И, уже не осознавая, что я делаю, добавил: – Это последние слова Иллианны были.
Марина серьезно посмотрела мне в глаза. И смотрела в них очень, очень долго. Пристально. Изучающее.
Потом открыла коробочку. Так же долго рассматривала лежащее в ней сердце. Но особой радости в ее глазах я не увидел.
Потом она