Вначале она спросила нас, помним ли мы войну и, услышав, что смутно, ответила:
– А я помню, и это как будто кино, но кино узкопленочное с частями, и вот эти части, куски вставились в мою память, и я это кино неоднократно смотрю.
Аня говорила быстро, напористо, будто кто-то возражал ей и она пыталась что-то свое доказать.
Аня, взглотнув воздуха, продолжила:
– Я знала, что у нас в станице немцы, и хотя мне было лет семь, мне казалось, что они там были всегда, всю жизнь. Нас, во всяком случае нашу семью и соседей, они не трогали, дома наши находились на краю станицы, и вообще я не слыхала о каких-то зверствах немцев у нас в станице, может потому, что это была Кубань. Иногда они проезжали мимо нас на машинах, мотоциклах, что-то пели, кричали, смеялись и в своей одежде, словах казались людьми из другого мира.
Что-то необычное и страшное произошло однажды ночью, зимой. Я проснулась от какого-то наружного шума. Сквозь замерзшее окно я увидела лишь смутные фигуры и услышала какое-то пришептывание. Накинув что-то из подвернувшегося из одежды на себя, я приоткрыла наружную дверь и увидела, услышала это.
В ночных сумерках нашего двора фигурами оказались мама и тетя. Они сгрузили с саней на снег какой-то продолговатый предмет, и тетя, пошарив по нему, удовлетворенно прошептала:
– Видишь, на обуви штрипки, это румын, они всегда жирнее немцев, считай, что нам повезло.
Аня продолжала говорить почти шепотом, но так же энергично:
– Мне было любопытно, холодно и страшно, но я не могла оторваться от того, что происходило во дворе. Мама с тетей подтащили к середине двора этот предмет, и я увидела в свете луны, что это было как будто деревянное тело в не нашей одежде. Дальше началось что-то непонятное и более страшное.
Они раздели его и начали прямо на снегу поочередно распиливать труп на части одноручной пилой. Потом на треногу поставили большой котел над костром, набросали в него снегу и начали вбрасывать в котел части трупа. Мне казалось, что они готовят какое-то варево, которое будут есть сами и кормить меня.
Аня на минуту остановилась, словно задохнулась от быстрого бега, и, отдышавшись, продолжала уже в полный голос:
– Последнее, что я видела, это как они из бочки, в которой хранилась зола, набрали два ведра и высыпали ее в котел. Мне было холодно, страшно, а тут еще пошел сладковатый, тошнотворный запах из булькающего котла, и я быстро убежала в дом, закрылась в кровати одеялом с головой и долго тряслась зубами и телом, пока не уснула.
Я отметил, что у Ани и сейчас мелко подрагивала нижняя челюсть.
Между тем Аня продолжила:
– Утром я проснулась на рассвете и опять просунула голову в приоткрытую дверь и увидела, что мама с тетей забавляются какой-то игрой. Каждая держала в руке деревянную палочку, нижние концы их соединены шнуром. Они подошли с этими палочками